Тонов

Юноша шел молодой и красивый,
Полный энергии и жизненных сил,
Шел он к своей любимой и милой
Вдруг его взгляд удивленно застыл.

Видит в окне неземное создание,
Небесного ангела во плоти.
Стоит как бы на созерцанье
Богиня любви, чистоты красоты

Юноша ей поклонился учтиво
Остановившись напротив окна
Она же глядела куда то мимо,
Девушка та оказалась слепа.

Он познакомился с ней чуть игриво
И оправдала надежды она.
На сколько была хороша и красива
На столько была и добра и...

Из тёмного холодного тумана
Пылающие звёзды рождены. Из злобы, зависти, корысти и обмана,
Любовь и Разум мы творить должны.

Призванье в этом наше вековое;
Найти Путь к Истине, избегнув лжи и зла,
Из тонн словесной пыли и обмана
Разжечь звезду, чтоб стала светом мгла.

Состояние дремотное,
Дождик серый напустил.
Шевелиться неохота мне,
У меня упадок сил.

Дождик стуком монотонным,
Убаюкал — сплю почти.
Не поднять ног — весят тонну,
Не могу совсем идти.

Эту вялость я дремотную,
Ненавижу всей душой.
Она словно топь болотная,
В себя тянет нас собой.

Не баюкай серый дождик,
Колыбельную не пой.
Ведь не спать — идти я должен,
Возвращаюсь я домой.

Сам запев, свою усталость,
Прогоню из тела я.
Победить сумеет вялость,
Песня звонкая моя...

Олимпия, Олимпия – цветок весны, бурлящей жизни плоть,
румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера, женщина и кошка,
одна из вариаций музы, музыки, поэмы;
как новая Венера, тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах,
плод юной красоты, отброшенный на полотно
дыханием живого тона.
Почти задвинута портьера, в просвете –
спинка стула, неба всплеск;
у ног – миниатюрная пантера,
душа и пластика ночного ветра, блеск
загробного, внимательного взгляда,
что прожигает кожицу холста...

Иван Михайлович, с Днём Рождения!
Проявились: мужское рвение
И ряд явно джентльменских манер,
Наконец-то, к тридцатилетию,
Приближаясь, взрослея ветрено,
Одну треть, из пучка стрел,
Извини, запустил, - «против ветра» -
Предостаточно! – Вдруг поумнел,
«Бальзамируя дичь», стрелянную,
К твоей Чести, ты «жаб» не терпел,
Интеллектом, в болоте, расстреливал…

- Знаю, - шрамы, от «жареной дичи»,
На лафете торчащем, числом,
Как сказал бы, философ умнейший,
- Не укажут на подвиг, коль...

Ты роняешь сухие фразы.
Я читаю тебя между строк.
Где то запах былой проказы.
И вверху сигаретный смог.

Голос твой с оттенком обиды.
Тоном холода сойдет с губ.
В тишину коммунальной корриды.
В заколдованный кем-то круг.

В круг зажженной недавно веры.
В круг теней отражающих ночь.
В круг весов, что почти без меры.
Отмеряют не превозмочь.

В сферу духов и твоих страхов.
За меня и людей вокруг.
В след достигших буддийских монахов.
Что в молитве сомкнули круг.

Не знаешь, что кроется в глубинах темных :
возможно,полны они тварей огромных
Другая вселенная под водами тонными

Помнишь были вместе мы,
Вместе мы,
Вместе мы.
И клялись, что будет так
С нами навсегда.
Пролетели с песнями,
С песнями,
С песнями,
Наши непутёвые,
Юные года.

Тик - так, тик-так,
Жизнь мне время мереет
И судьбу мою кроит всю наоборот.
Раз - два,сделан шаг.
Этот шаг потерянный:
Время пройденных дорог больше не придёт.

Что - то слишком дёшево,
Дёшево,
Дёшево
Ценим всё хорошее
И под общий гам
Открываем прошлое,
Прошлое,
Прошлое
Людям не знакомым нам,встречным и друзьям...

Невидимым глазу щитом
Любовь защитит хрупкий мир.
Сама - королевским шутом -
Раскрашу в тон радости пир.

Истины нет,...не ищите ее в сложном.
Вам повезет и наполнится жизнь смыслом.
Смысл заползет под морщины, не в тон кожи
И упадет на мечты, чтоб они скисли.

С пеной у рта докажите, что есть счастье.
Только оно далеко,...где-то там,...в звездах
Воет своей одинокой, не злой пастью
Не на луну, а на то, что уже поздно.

Падали звезды, на счастье, но не рядом
И становилось от града в тени душно.
Счастье казалось кромешным, большим адом,
Видимо это кому-то сейчас нужно...