Тонкое платьице

Колдовская ночь
Душу в клочь!
Сердцу – невмочь.
Разорвано в рвань.
Страх. Див. Длань.
В горле гарь –
Пустыни угар.
Мороз, жилы, врез.
Брызнула в очи Ночь.
Душа. Кровь. Топь.
Ночь – белый холодный хрусталь.
Усталостью проступила сталь.
Вселенский беззвучный звон…
Немоты смысл сгущён –
Кровью всей объяснён.
Вопль и крест.
Ров и свод.
То ли к смерти,
То ли к жизни приговор.
Знак и лик.
Под камень иль в лёт.
Крылом жжёт.
Высшим сбило с ног.
Чудотворен снега ток.
Воля.
Бог...

Лепестками. Тонкими,
белыми, мягкими...
Опадёт сад цветущий весною.

И ступнями. Замершими, легкими, зябкими
проскользну я зелёной тропою.

И касаясь травинок лишь тенью,
пролетит пичуга над землёю.

Пропархнет, просвистит мне свирелью,
где ладошками тучи закрою.

И вдохну ароматы деревьев,
и склонюсь пред текущей рекою.

Как спокойно мне, сладко и нежно,
также как в единенье с тобою.

Е.В.

Русь там, где тонких березок сплетенье...

В ветвях чьих дрожит небес синева..

Русь там, где моих стихов вдохновенье...

В рассвете и в листьях, бодра и жива.

Е.В.

Вот тонким звоном колокольчика хмельного
Раздался голос ручейка шального.
И звонким смехом отдалось внутри.
Ты вслед ей с трепетом смотри.

Куда уходит? В расстоянье? В вечность?
Она в прохладу, в бесконечность.
Растаять и опять воскреснуть.
Чтоб звездочкой в глазах девичьих блеснуть.

Е.В.

Болотная овчина леса,
соль облаков, эфира плеск,
кустарный драп, цветов разводы,
жемчужный взгляд
в дороги даль,
где мой покой
не сохранить
для сердца полноводного…

***
Цитрусовый вечер
обдает соцветьем,
тянет нить сирени
горизонта лен,
пряди ветра льются
на тростник ресниц
чистым бытием…

***
Шорох, шелест, песнь листвы,
сеть древесных изваяний,
переплеты изумрудов,
длани тонких чувств весны,
меланхолия шафрана
под осенние псалмы,
и я сбрасываю кожу
верой дикой...

Увы! Я прежнею осталась!
Ничто во мне не изменилось.
И лишь страдания усталость
В морщинки тонкие сложилась.

Их не увидеть ясным взором
Вновь убегающего дня,-
Ошибок прошлых злым укором
Они на сердце у меня.

Нет, душу мне не опорочит
Вся гниль и косность языка,
Что в голове злословье точит
Под гулкий ветер сквозняка!

Но столько мук душевных сразу
Свою оставили печать,
И, хоть по-прежнему, я та же,-
В душе меня уж не узнать!

Жаркий июль.
Чуть увядшие розы
В вазе стоят на столе.
Вечер уснул.
Месяц льёт в душу грёзы.
Тень мотылька на стекле.

Свет не зажгу.
Пусть горят лучше свечи,
В память о мигах любви.
Я сберегу
Тонкий вкус нашей встречи.
Спрячу от пошлой молвы.

Чудный наш блюз.
Руки. Тёплые плечи.
Тишь наших редких ночей.
Сладостный груз.
Не звучавшие речи
Клятвы моей и твоей.

Мой мотылёк!
К свечке рвёшься поближе.
Глупый. Сгоришь на лету.
Милый далёк.
Образ твой в...

Обломилась голова у Купидона.
Оборвалась тонкая струна.
Убежала Марфушка из дома,
барина наложница одна.

Лошадей загнали, так скакали.
На разъезде тренькал телеграф.
Молодую пару ожидали,
офицер был, верное, не прав.

Он краснел с проступка и божился.
Марфушку отправили назад.
Барин принял, не перебесился,
покатилось всё на старый лад.

А однажды, ветреною ночкой
зарыдала яблоня в саду,
будто Марфушка ей приходилась дочкой
на своём шестнадцатом году.

Ветка яблони кряхтела...

Не пойму всю тебя -без остатка,
Не пойму -хоть и век проживу!
Пусть и есть кой-какая оснастка
Все равно -я тебя не пойму!

Ты красива душой -без изъяна.
И прекрасна ты,что не скажи!
Даже самую страшную рану
Превратишь для меня в пустяки.

Как ты любишь меня и как холишь!
Ты бываешь строга и добра.
Ты со мною творишь,что захочешь,
А выходит -как будто я сам!

До чего же ты тонкий политик -
Ты мудра и быту,и в делах.
Не пойму!Вот и все,как хотите!
Вновь ловлю я твой смех на устах...

Как всё прекрасно в этот миг!
И хочется лелеять и любить,
И вечно счастью быть,
О всех ненастьях позабыть!

Усевшись рядом на диване,
Склонила голову мне на плечо!
И мы с улыбкой наблюдаем,
Как сын играет наш и дочь!

Наступит ночь, детишки спят.
Мы предаемся сладости любви,
Глаза и губы, дрожь дыханья говорят,
Что нет счастливее семьи!

А утром, детишки - ну баловники!
Своей улыбкой, звонким смехом громким
Разбудят "черти" нас , озорники,
И с нами вновь уснут под одеялом...