Тонкая

Веселый паренек – весенний дождь,
размахивая старой венской кружкой,
над Австрией плясал. Собой пригож,
плясал он вместе с радугой – подружкой.
И, заливая пивом все подряд,
тряся пером своей тирольской шляпы,
бежал по небу он куда-то, наугад
и брызгал, и накрапывал, и капал.
Он упивался удалью своей,
Рвал кружево из тонких нитей света,
и в его честь альпийский соловей
пел, возвещая о приходе лета.

Забытых снов усталые пределы
тихонько в неведенье почивают,
устроившись в преддверье Мельпомены...
Обрывки слов в полночном свете тают...

Потоков звезд рассыпанные песни,
надеясь отогреть в ночи дыханье,
спешат, дробясь и собираясь вместе,
на тонких нитях спорят с мирозданьем.

Звучащим ритмам вечность, отзываясь,
по правилам неведомым доселе,
как дирижерской палочкой впускает
простые ноты звездной карусели.

Парсеков звук, свистящий у Порогов
врывается в натруженные мышцы...

Плотным тонкое образуется,
Перегонами видов энергий
Это опытом пережитого
Из материи души шлифуются.

Нету черного, нет и белого
светло-серое, темно-серое
Сбросив плотное, видим белое
Вспышка яркая режет зрение.

Испугаешься чисто-белого -
Недостоин ты воинства светлого.
Все энергии распадаются
Чисто-черной тьмой пожираются.

Взывает голос терпеливый,
Твой тонкий дух внутри тебя:
Ты помоги мне проявиться,
Ломай порочного себя.

Не осуждай, а просто меряй
Пороки ближних на себя.
Грязь вымыть грязью не возможно,
А только вдвое размазня.

Здоровый дух в здоровом теле.
В ком есть болезнь лечить нельзя
Здоровье дать здоровый может,
Сначала вылечи себя.

Влияя или обучая
Сильнее будь, начав с себя.
Ведь то, чего ты не имеешь
Другому дать никак нельзя.

Перед лицом людей вставая
В себя...

Пожить на землю нас пустили
Усвоить людям надлежит,
Самой себе, вселенной, Богу
Земля давно принадлежит.


Мы можем жить на ней покуда
Ее природа терпит нас,
Благодарить должны целуя,
Ногой ступая всякий раз.

Какое право мы имеем
Не нашу собственность делить?
Как будто мы ее создали,
Мы можем только погубить.

Земное тонкое свеченье
Повсюду было голубым
Цвет ореола изменился,
Он стал кроваво-грязно-злым.

Горды собой, себя возносим
Ну, а пороков в нас не...

Кто – то дергал струны, кто – то пел куплеты
И просил на шляпу, бледный и больной.
Тонкие причуды, женские браслеты,
Маленькие четки с буквенной резьбой.
Громкий зычный голос и немного грубый,
Продавца мороженого неохотный бас,
И, напротив, дама, сжав сухие губы,
Смотрит, на сыночка не спуская глаз.
А её сыночек, позабыв о маме,
Позабылся в мыслях в карточной игре:
Так туза подбросить или кинуть даму,
Может быть десятку? Надо – позарез.
А в вагоне жарко, а в окошке лето,
И бежит...

Умом своим болтун не мыслит,
Из заготовок речь плетет,
Его заменой память служит
Чужие мысли выдает.

В живую думать отучая,
Повтор зомбиреут людей
Теряя краски угнетает
С ущербом свежести идей.

Чужим умом возможно ль слушать,
Как собеседника понять
Живых людей настолько разных
Шаблоном памяти равнять.

Взор к небесам не обращенный
Не может свыше получать
Манера сборщиков чужого
Свой кругозор умом считать.

Льда глыба, айсберг величавый,
Почти что весь...

Порок рассудка злая ревность,
Мозоль на душах и умах,
Бельмом грубеет оболочка
У грубияна на глазах.

Ревнивец сыч эгоистичный
Твердит: Мое, другим не дам!
С запретом выбора общений
Подвержен низменным страстям.

Скупая леность грубой мысли,
Однообразной жизни мрак,
Зловещий признак темной сути,
Душонки чахлой верный знак.

От гнева собственник пылая,
Не в силах что-то изменить.
Ревнуя, хуже сделать может,
Все что осталось погубить.

Костер потухший не...

Холодные капли в лицо
И вновь закрываю глаза
Как хотелось бы мне
Смочь вернуться назад.
В летний запах ночи,
В тонкий слой тишины
В то,чего лишь теперь
Мы с тобой лишены.
В страсти нежный комок.
Подсознательно в кровь
Как шептал мне на ухо
Нежно: словоЛюбовь..
Но теперь все не так
Наше лето прошло
И все чистые чувства
С собой унесло.
И лишь запах машин
Серый ливень в глазах.
Перемешано все:
Дождь-слеза.
Дождь-слеза.

Вселенских принципов свободы
Никто не в силах изменить,
И кто к чему себя готовил,
Тот в праве то и получить.

Во зле и грубости умерший,
Не веря в жизни тонких тел,
Не сможет ими распорядиться,
Получит то, чего хотел.

Его к материи потянет,
В плену которой жизнь прошла,
И воспарит над кучей хлама
Незримый сторож барахла.

Употребил года без пользы,
На пустоту они ушли.
Ступай же дух не просвещённый,
Туда, где ценности твои.

Ты верил в то, что жизнь конечна...