То нежная то суровая

А каждое слово стрелою в душу.
И сердце ноет и слёзы душат.
И только разум суров и ясен,
C любовью спорить он не согласен.

С любовью спорить он не желает.
Любовь снежинкой в ладошке тает.
Вдаль мчатся годы, печали следом.
Любовь стучится в окно рассветом.

Моей ли болью, лучом ли света
Ты станешь в жизни суровой этой?
Того не знаю, но знать желаю
И лишь снежинка в ладошке тает.

Весна. Солнышко. Пташки чирикают,
Жмурятся, в лужах блестящих купаясь.
И, созерцая весну полудикую
Смотрит загадочно кот, улыбаясь.

Кот этот - старый, облезлый и рыжий,
Взгляд его кажется немного сонный.
Смотрит на пташечек в луже - не дышит,
Он - не охотник, он в пташек влюбленный.

Был он суровой зимою измучный,
Думал, старик, к весне не прокормится.
Мало здесь крыс, и псы не приручены,
А на дворе ветер с вьюгою ссорится.

Ну а теперь словно счастью не веря,
Что весна пришла и...

Однажды странствуя среди долины дикой,
Незапно был объят я скорбию великой
И тяжким бременем подавлен и согбен,
Как тот, кто на суде в убийстве уличен.
Потупя голову, в тоске ломая руки,
Я в воплях изливал души пронзенной муки
И горько повторял, метаясь как больной:
"Что делать буду я? Что станется со мной?"

II

И так я сетуя в свой дом пришел обратно.
Уныние мое всем было непонятно.
При детях и жене сначала я был тих
И мысли мрачные хотел таить от них;
Но скорбь час от часу...

Я без тебя поднес бокал к губам,
Вино я пью с печалью пополам.
Ты черным взором дни мои смутила,
Расстались мы- конца нет черным дням.
Сказал я сердцу:- Дай передохнуть!
Я истомлен, далек мой трудный путь.
Сумей суровым быть с неблагодарной,
С той, что смогла поэта обмануть!-
Твоя печаль огнем мне сердце жжет,
Я обожжен на сотню лет вперед.
Придет пора, и на моей могиле
Мак огнецветный жарко расцветет.

Я обращался к президенту,
Мол, Россиянин, помоги!
Мне как народу - диссиденту
Исправь судебные грехи.

Во имя правды и прогресса
Себя в посланье не щадил
И как дебил из дебрей леса
Я правды грош всего просил.

Найти под сенью триколора
В тени двуглавого орла,
Где символично правит свора
Дворняг юстиции двора.

Довел доходчиво и ясно
Могучим Русским языком,
Мол, что творят, пойми, ужасно
За правосудия щитом.

Мол, принимай к иудам меры.
Гарант свободы вольных прав
Не то...

Я придумываю жизнь,
Как сценарий пьесы новой.
Я летаю в облаках,
Ты-в реальности суровой.

Я придумываю жизнь,
Для героев-диалоги.
Пусть сюжет банально прост,-
Рано подводить итоги.

Я придумываю жизнь,
Смену лиц и декораций,-
Правда в вымысле-одна,
Сложно в этом разобраться.

Я придумываю жизнь
Всё страницу за страницей,
Переписываю вновь,
То,что может лишь присниться!....


© Copyright: Ирина Красиля, 2011
Свидетельство о публикации №11101100278

Закон Всевышний, Мудрый и Суровый
Любви Высокой, Жертвы терпеливой, -
Великая Основа всех основ,
На добровольных строится началах!
А как иначе научиться, без условий,
Любить врагов условных человеку?
Вот принцип множественных браков
Между незрелыми пока ещё людьми,
Что "заключают" вам на Небесах,
Всем, добровольно падшим,-
Шанс подняться выше!
Заметьте, люди, что влюбляясь
В кого-то "ниже" самого себя,
Вы одурманены Любовью неспроста...
Вы неизменно, неизбежно...

На земле сидел пяный мужчина.
И к прохожим ко всем приставал.
На еду у них денег просил он,
И судьбу свою клял и ругал.

Весь опухший, небритый и грязный,
Запинаясь, надрывно кричал,
Что прожил свою жизнь он напрасно,
Что лишь беды и горе в ней знал.

Человек потерявшийся в выпитом,
Он в стакане себя утопил.
Не увидел из трудностей выхода,
Он бутылкой его заслонил.

Сколько ж вас таких бродит по свету,
Всё пропивших, забывших как жить.
Зря кричащих, что счастья здесь нет вам...

Христовой веры драгоценным чудом
Дух защищён, как прочною бронёй.
И лишь долготерпение к иудам
Исчерпано когтистой пятернёй.

Я пОднял меч по воле обстоятельств
Среди суровых безпощадных дней.
Я слишком много помню издевательств
От супостатов Родины моей.

Пусть эту мразь пожрёт огонь палящий,
Сметёт духовной брани ураган!
Я не Господь, на Небесах сидящий,
И не обилен милостью к врагам.

И не ослабнет грозная решимость
Врагов вдали кровавить и вблизи!
И пусть умрёт моя...

Прожектора рвут небо вкривь и вкось,
В который раз пытаются угнаться.
Но рвет висок спасительная злость,
Идем к Берлину, некогда бояться.

Ревут моторы, кровь шумит в ушах,
Зенитные расчеты в суматохе.
Нам помогают Будда, Бог, Аллах,
Хотя мы сами, в общем то, неплохи.

Несется сверху черный Мессершмитт
Готовы небеса к отменной драке
Но наш стрелок по прежнему не спит
И ночь проглотит разъяренный факел.

Механики хрипя и матерясь
Дырявую машину залатают.
Средь наших будней...