Тление

Даже каменный сапог,
Растворила пыль дорог,
Полупризрак, полубог,
Выпил выдох и во вдох,
Вложил суть его эпох,
И не тьмою, и не светом,
Стал я между ними где-то.

Задыхаюсь, ворот рву,
И не мёртв, и не живу,
Не во сне, не наяву,
Шепчет в уши ветром бес,
Раскачав чужой мне лес.
Сырых листьев пахнет тленом,
Кровь едва бежит по венам.

Подойдя к запретов крАю,
Понимаю — пропадаю,
А вокруг земля чужая,
Негде взять для жизни силы,
Смотрит небо тучей стыло.
Мёрзну, в теле слабом...

Заклеймили - враг народа..,
спрятали в тюрьме надолго.
В ссылку этого "урода",
там, где протекает Волга.

Он же, Родины предатель
- в полицаи записался...
Шёл войною неприятель,
тот от страха - взял и сдался.

По селу ходил с повязкой
и с фашистами наравных...
Бутерброд всегда с колбаской,
и "чихвостил" православных.

А семья его не смела
глаз поднять односельчанам.
Потому как, жить хотела,
не дождавшись партизанов.

По местечку сплошь, облавы
- всё искали коммунистов.
Лишь...

В том, что нас не убьёт,
Станем только сильней.
А стрелявший в полёт,
Смог убить лишь людей.

Откружил листопад,
Тлен листву в земле ждёт.
В жизнь из смерти назад,
Уж никто не вернёт.

Ожиданье смертей,
Хуже смерти самой.
В нём миг года длинней,
А год в Вечность длиной.

Неожиданность трат,
Даст финансовый крах.
Плюёт смерть автомат,
Забрав с жизнью весь страх.

Путь избрав поперёк,
Тем мешают, кто вдоль.
А пульс бьётся в висок,
Причинив этим боль.....
Марковцев Ю.

Героем не её романа
Владимир был. Сказать точней,
Нет, не о нём мечтала Анна,
И не о нём, сознаться прямо,
Она всё грезила туманно
В душистом сумраке ночей.

Не принц, одетый в шёлк и бархат,
Владимир был. Куда ему?
Зарплата - только взять и ахнуть!
Но видит Анну - взгляд распахнут,
Цветы для Аннушки - так пахнут
Пьяняще - ясно почему.

Он у нее бывает дома -
Сосед - то сумки донесёт,
Починит кран: ему знакома
Сантехника, законы ома,
К её дверям душа влекома
Когда за пивом он...

1
Драгоценные горы Урала
Моё сердце навеки украло,
Плодородность уральских степей
Тоже в нём уместилось теперь.

И теперь с чемоданом по свету
Я качусь по железным путям;
Был мой дом - а теперь его нету,
Дом белёный и бабушка там.

Всё, что было знакомым, хорошим,
Станет где-то не больше горошины,
Стонет где-то в моём подреберье,
Вроде старой скрипящей двери.

Всё меняется, Боже, так быстро! -
Не успеешь ещё подышать, -
Всё что будет, уже стало бывшим,
И его не воротишь...

Ты веришь что дух нетлен,
Что Вечность — его удел.
Ты сквозь заблуждений тлен,
В мечту путь найти хотел.

С судьбой не избегнуть встреч,
В ней каждый наш миг учтён.
То головы рубит с плеч,
То дарит нам счастье он.

Мы верой своей сильны,
В ней прочности наш запас.
И верить в пути должны,
Мы в Бога, в судьбу иль в нас.

Миг каждый всего концом,
Быть может и ты живи,
Как будто ты должен в нём,
Испить, весь твой сон любви.

И веря что дух нетлен,
Что Вечность его удел.
Не...

Рядом те кто готов, завтра выстрелить в спину,
Кто готов осудить, за глаза, но на смерть.
Что ж, проклятье сказавший получит его половину,
Полусмерти — из жизни меня не стереть.

Предают лишь свои и своих, от чужого,
Не предательством — дракою будет удар.
А обидев, чужого нам, грубое слово,
Жизнь не сделает худшей, из мыслимых кар.

Округляя, тем самым допустят погрешность,
Целым делают дробь, упростив тем расчёт.
Забывая, что дробь иногда бесконечность,
За своей запятой, повторяясь...

Сто сорок четыре тысячи спасётся -
По двенадцать тысяч с двенадцати колен,
Остальные люди превратятся в тлен -
Мест для них в Раю не остаётся!

Так бывает.
И, разменность жизни вдруг уняв,
Помещаешься в безудержный поток...
Ничего, быть может, не поняв,
Видишь прямо перед собой Исток,
Смысл жизни, вечность слов, дыханья тлен...
Понимаешь,- попадаешь в этот плен.
И ничто уже не сможет помешать,
Это всё способен только ты унять...
Побежали по поляне босиком!
Закричим и остановимся, легко!
Улетим, забудем тут же смысл в словах...
Не придумать никогда того в мечтах!
Чтобы счастьем орошать земные дни
К нам приходят...

Скажи мне, кто учил тебя сводить с ума
Восторженностью чистого вопроса
О том, что лук и что такое тетива,
Мне в грудь стрелой влетевшая весна...
В архитектонике, где стебли - шелест рук,
Скользящий глубже, выше, смертно дальше,
Где долго длинный полыхает звук,
Распахнутый на эшафоте клавиш.
Мы разберемся в титрах, в прописях зари,
Летя в стихи и долгое признанье,
В то равновесие, где мы легки,
Где слух направлен в ток исповедальный.
Ущербной вещью суеты модель...
Аорта...