Тьмы

Ни орёл, ни решка — на ребре монета,
Я вничью в орлянку, вновь сыграл с судьбой.
Небо в тучах, серое — в нём ни тьмы, ни света,
И укутал землю, вновь туман густой.

Мир ни злым, ни добрым — стал он равнодушным,
Весь в тумане тусклый и нечёткий он.
Звуки воздух вязкий, все собою глушит,
И глухой — не звонкий, в нём к обедне звон.

Промелькнули фары, на дороге рядом,
Скрыл туман машины, дымкой силуэт.
Спрятал он от наших, любопытных взглядов,
Марку её с формой, сделав серым цвет...

«Я в детей не стрелял,
Я в ад стрелял!»
А нелюдь жизнь украл
Шести человек, врал,

Тем, кто его допрашивал!
Про конституцию, права
Он вспомнил, провал,
Не получилось под «дурака»

Сыграть. Добра, где грань,
Запрет?! И стынет утра рань,
Восходит солнце, день,
Геката – растущий месяц, час

Трагедии ещё не обозначен,
Но зло уже сгустилось! Бостон,
Марафон, забег, назначен,
Миг трагедии, нарушен

Мирный людей настрой,
Там дети, старт объявлен,
Терракт...

Во льдах сердец, в сих глыбах плитняков
Не высечь и во имя искупленья
Сокрытые склепеньями веков
Святые искры вечного моленья.

Гранил их серный дождь, летейский вал
Онизывал свечением узорным,
О тех воспоминать, кто забывал,
Чтоб все могли пред огнищем тлетворным.

Бездушные теперь гробовщики,
Глазетом ли украсить наши гробы,
Хоть розовые паки лепестки
Идут ко винам августовской пробы.

Нам отдали цветы свой аромат,
Как грянем в барбарийские кимвалы,
О Боге всплачет горестный...

« Я детей не стрелял,
Я в ад стрелял»,
Убийцу нашёл закон,
И смотрят девочки из окон

Мира тонкого, и вязок смерти сон!
Мать, почему не крестит детку вслед,
И почему молитву не читает, лёд
Безверия на сердце и вечный сон!

Гроб, плач и траур, дитя родится
И медленно растёт! Гнездится
Где-то зло, чтоб сердце вырвать,
И чистоту души украсть, звать

Как их новых мученников, Софья
Алина, Александр, Михаил, Игорь!
А рядом рос и деградировал упырь,
И кем себя он...

Я в душе своей тропинкой грусти,
В мир печали и унынья брёл.
Позабыв про радостные чувства,
К краю тоски-бездны подошёл.

Посмотрел я в бездну — затянуло,
И лечу во тьму я всё быстрей.
Мрака растворяет в себе дуло,
Точкой стал я, меньше всех нулей.

И не стало света — с боков серость,
Впереди лишь тьма густая, мрак.
В теле вялом поселилась квелость,
Стало всё-равно где жить и как.

Тёмная воронка поглощает,
И чуть-чуть ещё — исчезну я.
А во мне ожив, болит — мешает,
Тьмы покой...

Сегодня люди в ожиданьи чуда,
ведь ждут вновь снисхождения огня.
Мы живы все и спасены покуда,
огонь нисходит, нас опять храня.

И вечность снова входит в наше время,
мы радостно поём: " ХРИСТОС ВОСКРЕС!"
И всех греховных дел вдруг спало бремя,
как будто навсегда мир тьмы исчез.

ИИСУС ВОСКРЕС,свет Божий не угас,
спустился к людям грешным ОН опять.
ИИСУС ХРИСТОС простил людей и спас,
апокалипсис повернул вновь вспять.

Добро над злом опять возликовало,
случилось это чудо из чудес...

Позабудь навсегда все надежды, мечты.
Мы приходи одни - и уходим одни.
И костры наших встреч - лишь мгновение вспышки,
В этом море огромной безрадостной тьмы.

Кто в свитках мглы сумел Завет прочесть
Блажен и чист пребудет до успенья,
Скрижали мы не узрели, как есть
Внимаем пресвятые песнопенья.

Сей благовест зачем, почто в устах
Звучат они, синеющих от скверны,
Лишь стража тьмы на яхонтах-постах,
Ея дозоры тяжки и безмерны.

Литании всенощные звучат
И ангелы надежды воскрешают,
Елику распинать нас повлачат,
Хотя пускай сыночков не решают.

А станем алебастровые мглы
Истачивать капрейскою желтицей,
Кровавые серветки на столы
Леглись...

Как ноты одинокие в эфире,
Как искорки далёкие в ночи,
Рождаясь, мы летим в бескрайнем мире,
Звезды какой заблудшие лучи.

Расплёскивая свет, горим беспечно,
Не вспомнив даже в ненасытной мгле,
Что наше пребывание не вечно
На всякой, приютившей нас, земле.

Сжигаем дни, пустышкам доверяем,
Теряемся пред жизни виражом
И явно что-то ценное теряем,
Гоняясь за красивым миражом.

Прислушайтесь и не судите строго,
Не возвращайтесь в сон, в объятья тьмы:
Нам времени дано не так уж...

Калька

Взвиваясь над назойливой толпой,
Стандарт сбывает крашенный Меркурий,
И дракул заражают красотой
Фигуры пустотелых дев и фурий.

Заверченные в глянец до плечей,
Сиреневою матовой прокладкой
Обжатые, глядят, и нет прочней
Уз ситцев кружевных изнанки гладкой.

В зерцалах бельеносных тьмы скелет
От пола источается, лелея
Гофриры лядвий меловых, паркет
Скользит крахмально с пудрами келея.

Венеция – обманутых юдоль,
А мы зане храним ее зерцала,
Чтоб вечная танцующая моль...