Тишина

Всё у нас хорошо, и вчера, и сейчас,
На окне лёд растает от искренних слов.
Будет в комнате свет, много ласковых фраз,
А снаружи под крышу наш дом занесло.

Треск сгорающих дров прозвучит в тишине,
Всё рассказано, выпито, спето в ночи.
Ты лежишь неподвижно, прижавшись ко мне,
И отчётливо слышно, как сердце стучит.

У взаимной любви срок не выйдет к утру,
Сколько он будет длится, не знает никто.
Эту ночь нашей жизни вовек не сотрут
Все, кому так захочется сделать потом...

03.01...

***
На живописном полотне
художник воплотиться в зримости
велит мечте иль сну…

В порыве страстном и немом
поэт на зов свой откликаться
заставляет Тишину!


***
Глухой тупик – часто то место
в постоянно разветвляющемся
лабиринте Знания,

куда, весьма самоуверенный,
ум слабый человеческий
заводят отрицания.


***
Сам горделивый древний Сфинкс
сложней загадки и хитрей
не мог бы, кажется, задать

той, что от века поневоле
человек в себе самом
несёт и должен разгадать!

Дожди приходят мир людской очистить
От грязи, от чего душа болит.
Потом и солнце светит всем лучистей,
И внешне всё другой имеет вид.

Дожди бывают тёплыми и злыми,
В любое время года, хоть зимой.
Не каждому из них даётся имя,
Но дождь грибной совсем не проливной.

Дожди ночами тишину нарушат,
Стуча по крышам, каплями звеня.
Одна из многочисленных отдушин,
Поможет всем забыть тревоги дня.

Дожди обычно хороши к рассвету,
Чтоб с первыми лучами отойти.
Их чаще ждут, конечно...

На скрипучих, на ступеньках,
Дело было, да в ночи,
Мы с тобой сидели вместе,
Мы вздыхали - я да ты.
Нас погнали с сеновала,
Нам с тобой семнадцать лет,
Нам с тобой было мало
Познаваться тет а тет.
Нас сверчки, накинув звоном,
И до дрожи в небеса,
Заставляли целоваться,
Наслаждаться неспеша.
На скрипучих, на ступеньках,
В тишине, да в той ночи,
Мы сидели с тобой вместе,
Целовались - я да ты.

***
В самой глубокой тишине ума,
где горних голосов лишь слышен хор,
именно в ней и

рождаются все самосильные
реальность формирующие
мысли и идеи.


***
Как ни пытайся сочетать
забот ничтожной суеты
и благородного Служения,

того нельзя соединить,
что не имеет ни единой грани
соприкосновения.


***
Для человека
в высшей степени разумного
не зря в его земном существовании

первостепенное значение
приобретает всё,
происходящее в сознании.

Ещё нет снега, но морозно по ночам,
И листья с веток до конца не облетели.
На тёплой кухне я завариваю чай,
Чтоб позже выпить на неприбранной постели.

Огни витрин мне говорят, что город жив,
Поток безжалостных машин согласен с этим.
Люблю высотные дома за этажи,
Из окон глядя вниз жизнь сложно не заметить.

Сейчас безветрие и это хорошо,
Ничто спокойствие ночное не нарушит.
Я с непривычки тишиною оглушён,
В ней раскрываются чувствительные души.

Для поздней осени погода хоть куда...

Никого нет в этом мире, кто был с нами заодно.
Мы одни в пустой квартире смотрим старое кино.
Жизнь была тогда наивной, как нам кажется теперь.
Мысли наши субъективны, во вчера закрыта дверь.

За окном зима томится, снега нет, дожди и грязь.
На экране те же лица, только там жизнь удалась.
Мы об этом часто спорим, ищем правильный ответ.
Мир достаточно просторен, а мы смотрим детству вслед.

Жаль, кино всегда конечно, нет у времени конца.
Вот бы сесть на поезд встречный, - мы...

Пойду гулять туда, где шмель гудит,
где стебли трав искусной гравировки.
Где хрупкий шар земной прижав к груди,
пасутся смирно божии коровки.
И встречу вечер на своём пути,
и пропаду в его зрачках лиловых.
Он соблаговолит меня впустить
в свой тайный мир, понятный с полуслова.
Там тишины тревожа чуткий слух,
играет ветер тоненькой осокой,
тропинка вьётся сквозь росистый луг
и безмятежен взгляд звезды высокой.

Туман прольётся тёплым молоком,
и луг его впитает понемногу.
И...

Я нарисую зимний лес.
Лучами просеки оленьи,
теней лиловых параллели,
в снегу лыжни двойной надрез,
пушистый мех, дыханья пар,
заиндевелые ресницы,
цепочкой тонкой след куницы
и неба палевый опал.
И привкус мокрых сигарет,
и зажигалки две осечки,
и долгожданные колечки
дымка.
И тишину окрест

2010-12-14

***
Как кажется,
свет понимания лишь хода
окружающих вещей,
а также в мире своего предназначения,

уж можно было б антитезой
противопоставить тьме
любой природы, степени ли уплотнения.


***
При тишине
сосредоточить проще ум,
а нечто трудное для пониманья
делается и легко и ясно…

Не оттого ль и её музыка
звучит всегда по-своему особенно
пленительно-прекрасно?