Тише

Порой в весенний первый праздник
На супротив гуляющей толпе,
Забредший бес – судьбы проказник,
Сжирает дух, придя к тебе.

Глаза круглы, блестят от вод
По железам струящимся к щеке.
А там за дверью где-то праздник
И поздравленья не тебе.

Тебе лишь трепет нерва – мордой в грязь,
Уличая в неправильности духа.
Всем хороша а вот своим ты мразь!?
Все благодарны, а вот своим ты сука!?

Когда так стало? Кто придумал?
Как это вдруг случилося со мной?
Скажи мне, ангел, ты ж не думал...

В обрывках собачьего лая
Терялся тяжёлый закат,
Ночной небосвод обрамляя
В серебряно-красный каскад.

По дому ехидным пророком
Шатался отчаянный сплин,
И с тихим презренным упрёком
Потрескивал чёрный камин.

Герой беглых строчек затёртых
На смятом обрывке листа
Зачем-то прикинулся мёртвым,
А может быть просто устал.

Теченье минорного русла
Местами срывалось на крик.
Мне было впервые так грустно…
Сжимало смятенье кадык.

Всё тише скулила собака,
Дымился камина проём.
Мне...

А ты уверен в том, что я не виртуальна,
Что я – не монитор, мерцающе-манящий,
Что все твои стихи, и чувства, и признанья
Относятся ко мне, живой и настоящей?

Легко существовать в твоём воображенье
Той, у которой нет ни имени, ни срока,
Той, для которой жизнь измерена включеньем
Энергии души компьютерного блока.

Она всегда нигде, в экранном непространстве,
Она слепей слепых и самых тихих – тише,
И волен ты – живой – в своём непостоянстве
Стереть её слова прикосновеньем к мыши...

Им не понять, вам не услышать,
В воздухе тают песни слова.
Я замолчу, мир будет тише,
Вот и закончена жизни глава.

В строчке событий, день ставит точку,
Нужно страницу перевернуть.
Этот дописан, жизни листочек,
В прошлом остался, нам не вернуть.

Слепят глаза, фары встречной машины,
Я отведу на обочину взгляд.
Всё что случилось имеет причины,
Пусть даже этому был я не рад.

Смерть дарит кобра своим поцелуем,
Смерти причиной тогда будет яд.
Сердце ужалит печаль, мы тоскуем,
Кто...

Не трожь человека, деревце, костра в нём не разводи.
И так в нём такое делается - Боже, не приведи!
Не бей человека, птица, ещё не открыт отстрел.
Круги твои – ниже, тише.
Неведомое – острей.

Неопытен друг двуногий.

Вы, белка и колонок, снимите силки с дороги,
чтоб душу не наколол.
Не браконьерствуй, прошлое. Он в этом не виноват.
Не надо, вольная рощица, к домам его ревновать.
Такая стоишь тенистая, с начёсами до бровей
травили его, освистывали, ты-то хоть не убей...

Выцвели краски снаружи –
Выверну жизнь наизнанку.
Шлепать в сандалях по лужам
Лучше, чем сесть за баранку.

Городу – в лоб, откровенно:
– Завтра не жди на свиданье!
К чёрту – загары от кремов,
И липосакцию – в баню!

Выбежать в пляжную свежесть,
В детскую шалость, как прежде!
Солнышком тело понежить,
Сбросив бесстрашно одежду.

В поле, в раздолье, в гулянку.
К звёздам, в разгар сенокоса.
Слушать «ку-ку» спозаранку,
Не задаваясь вопросом.

В лес – за малиной, черникой...

Я подарил миру стих,
А он его не услышал.
Мой голос видимо тих,
Ведь я шептал ветра тише.

Я в голос весь закричал,
Ах, лучше б я шептал тихо!
Мой стих не тот услыхал:
Я разбудил стихом Лихо!

В нём грязи полный ушат,
Мой стих он грязью облил.
Друг мой, он мне словно брат,
Встав рядом, грудью закрыл!

Больше не буду шептать,
Лихо не буду бояться.
Даст силу мне, Земля-мать,
Чтоб с Лихом в жизни сражаться!

Я миру стих подарил,
В нём песни звонкой мотив.
Песни о том как я жил...

Вгрызалась смерть в окопный бруствер,
выплёвывая мёрзлый грунт,
сухой и для неё безвкусный.
И в краткой толчее секунд
рвались и судьбы, и шинели
на клочья или навсегда.
В истерике шальной шрапнели
катилась русская звезда
по закоптившемуся небу.
Но заглушая тихий стон,
как-будто сон, как-будто небыль,
пасхальный возлетал канон
над выдохшейся канонадой,
и слушал обгоревший лес,
забывший птичии кантаты:
"Христос Воскрес! Христос Воскрес!"
И батареи вновь зверели,
показывая свой...

А солнце так бесстрастно светит всем,
И маки пахнут сладко нестерпимо.
Упасть бы в них и безо всяких тем
Шептать ему: "Единственный, любимый!"

Мечтаний ярких пере-спевший цвет
Срывает ветер жизни без раздумий.
И мой не скромный чувственный сюжет
Уносит в мир полуденных безумий.

Осталась только опиума капля
В ладони неудавшейся судьбы
И память яркой вспышкой алых бликов.

Чем слаще мёд, тем горше будет кара,
Тем тише голос жаждущей мольбы.
Грустит стекло зеркал от блеклых ликов.

Не закричу, ни слова об этой боли
Не стоит, да и не надо говорить
Что много есть в нас силы, воли
На то, что сможем, что-то сотворить

Я промолчу, все, не сказав наверно
Реву, но эти слезы не мои, а ты посмей
Прошу поплачь, реви высокомерно
Чтобы не поняли, чьих мы кровей.

Я всё скажу, и даже то, что под запретом
Не в силах удержать в себе я это всё.
Пусть давит бог своим авторитетом.
И я в конечности не буду вознесён.

Я прошепчу, что крикнуть надо было
Я норм приличия еще не...