Тина

Волны хохотушки
С пеною молочной,
Девочка толстушка
Возится в песочке

В маленьком домишке
С кругленьким окошком
Эльфы и гномишки
Грустные немножко

Где же взялись эльфы,
Гномики лесные?
Русалки на верфях,
В лужах водяные

Домовые в печках,
Лешие на кочках,
Гномики у речки
Рядышком в лесочке

Я же всех поймала,
В домик посадила,
Эльфов приласкала,
Много их там было!

Из леса малина
Спелая и сочная,
Целая корзина
В домике песочном

Девочка совочком
Разгребает тину...

Рождается в болотной тине,
Вьётся в небе не спеша,
Бьётся в каменной лощине
Волшебной лирики душа!

Я еду рано на рыбалку...
Покинув город на расвете...
Я взял с собой бутылку водки...
Да на крупняк, конечно, сети...
Расставил их, цежу бутылку...
В руках для виду - с леской палка...
Вдруг вижу в сетях шевеленье...
Гляжу...А там сидит русалка...
Зелёный волос...грудь большая...
Поёт насмешливо романс...
Рукой маняще мне махает...
И я, конечно, выпал в транс...
На берег вылезли лягушки...
Я в сети лезу сам не свой...
Промок от пяток до макушки...
Смотрюсь, как чистый водяной...

Я связана давно с тобой цепями
Бесчисленных секунд сердцебиенья,
Молчаньем слов, услышанных глазами,
И вкусом твоего прикосновенья.

К моей системе нервных окончаний
В руках твоих есть код и полный доступ.
Весь океан таинственных желаний
По вздохам ты моим читаешь просто.

Я в паре танцевать с тобой готова,
Синхронно повторять твои движенья,
Кружить по залу снова… снова… снова
До боли в теле, до изнеможенья.

В твоих пределах я, в твоей рутине –
Частица воздуха, которым дышишь...

,,Я» второе в себе уважая,
На него всё же часто сердит:
Ведь оно мне покой не давая,
Спать мешает ругая, бурчит.

Разобрав всё что за день я сделал,
Говорил что и думал я что.
Что я смог за день, что не сумел я,
,,Я» второй отругает за то.

И живу я вот так вот воюя,
С своим ,,Я», что мне спать не даёт.
Но сердясь, благодарен ему я:
Пока есть он — душа не уснёт!

Пока этот второй ,,Я» противный,
Будоражит — иду я вперёд.
Жизнь не станет водой тухлой с тиной,
Будет свежей водой...

Среди лесов, полей, избушек
Люблю я проводить свой досуг
И слушать кваканье лягушек
На пристани замшелых досок.

Смотреть на пруд, прикрытый тиной
Дышать корой мохнатых елей,
Вести беседу с доброй псиной,
Ракушки брать с песчаных мелей.

Пусть жалок вид седых избушек,
Ущербность видишь в них едва ли.
Они как часть лесных речушек,
Коряг, грибов, болотных галей.

И потому в родном краю
Готов я стариться и чахнуть.
В кувшин воды речной налью
И свежей мятой буду пахнуть.

Точка отсчёта — точка начала,
Путь начинается с мысли о нём.
Ночь — вода месяц в пруду отражала,
Выпил его, зачерпнув я ковшом.

Точку возврата в себе перейду,
Шаг сделав первый, решив начать путь.
С тиной — вонючим был месяц в пруду,
Шаг, что прошёл, мне назад не вернуть.

Делая шаг, переступим мы что-то,
А можем им, мы во что-то шагнуть.
И если в жизни бредёшь сквозь болото,
Может в трясину тот шаг затянуть.

Точка изгиба — она угол острый,
Ей уколоть может жизнь до крови...

Он пал в безумстве, красные зрачки
и пена страсти – на крахмальный ворот,
кричали на Фонтанке ямщики,
в ту ночь был коренник легко запорот.

В зелёный лёд он выбросил футляр,
фамильный Императорский подарок,
река сожрала брильянт, и жар
потери той - безжалостен и ярок.

Носился хлопьев белоснежных вихрь,
уж присыпал распахнутую шубу,
а после, как ребёнок он затих,
Господь прибрал несчастного голубу.

В «Ведомостях» писали о судьбе,
склоняли полицмейстера жестокость...

Туманность взгляда брызгает сырой волной и тиной,
чешуйками холмистого прибрежного песка,
бутылочно-индиговой прохладой, соленым инеем
святилища заката с престола Посейдона.
И ты идешь, грузнея вкусом рома, глиной
смуглого лица, под зонтом кипарисового сна.
Оранжерея бархатного тлена страстей,
скрип чаек, шипящей пены сода

полощет твои ноги. А у нас, зима…
У нас жжет обнаженность на кремовых полях,
в тряпье дорог простывший зуд авто,
по улицам капель стеклянных взглядов
и вечер...

Каркала ворона, громко и противно,
Видимо ругалась на кого-то так.
А машины с шумом пролетали мимо,
Не было им дела до вороньих драк.

Заросла травой, пыльная обочина,
И ромашка жёлтая сквозь неё глядит.
Камешек в ботинке и идти не хочется,
А ворона каркает, что-то мне кричит.

Солнце высоко уже, вечер приближается,
Завтра понедельник, быстро дни бегут.
И неделя новая завтра начинается,
Будни опять серые жизни часть возьмут.

И опять всё снова:
Дом — работа — дом,
Вновь до...