Темная вода омута

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...

На всё сквозь мутное стекло
С закрытыми глазами.
Что там внутри? Кажись, тепло
И вразнобой следами
Как снегом первым занесло,
Но от него внутри тепло,
И ничего ведь не прошло
И не пройдет с годами.
И все ответы по стенам
Замазаны то здесь, то там –
Хочу предаться белым снам,
Своим наивным сказкам.
Ведь там внутри ещё тепло,
А сколько вот то утекло!
И ещё сколько утечет
Холодных грязных вод.
Забей последнее окно!
Здесь свету быть не суждено –
Пусть будет тихо и темно,
Тепло...

Запуталась, закружилась,
Сменяя тропу каруселью.
Пока выбирала и злилась
Нещадно года летели...
Четыре строки и точка,
На пятую сил не хватило..
И именно пятая строчка
Наверно меня б и сгубила...
Как стыдно душе в этом теле
И рвется она наружу.
Я раньше чего-то хотела,
Теперь ничего не нужно..
Людей равнодушные взгляды,
Небрежность твоих движений,
Не надо, уйди, не надо..
Хватает уже поражений...
Бунтарка осталась заикой,
И песни её не в моде..
И странной души её крики
уносят...

Я не могу дышать в этом городе…
Улицы узкие, дома – промозглые…
Весна пришла, а душе – холодно…
Не могу улыбнуться, ощущения странные…

Хочу одиноко, считая улицы,
Читаю названия, пытаясь опомниться…
Где я и что я, кому предлежащая…
Кем заколдована, растоптана, брошена…

А мир пугает, своим движением…
За ним не успею, останусь на станции…
Стоять одиноко, смотреть на мгновения,
Что были, что есть, но на этом закончатся…

Хочу окунуться, в реки холодные…
Почувствовать свежесть...

Ой, вы, гой еси, мои глазоньки!
Слуги славные, благоверные!
Мои милые глазки, любимые!

Как же вы меня выручаете!
Из беды любой вызволяете!

Вы зеркало души моей истерзанной,
Утешение вы мне находите
В час, когда надежды рухнули,
В тихий омут мечты все канули.

Как же я, мои любезные,
Благодарна вам за эти подвиги!
И словами лишь чувств не выразить!
Как жила б я без вас? Занималась чем?
Как мне жить без вас – я не ведаю.

И за всё-всё-всё, что достигла я, -
Вам хвала...

Сознания природа — невозникновенье;
К чему все знания и взгляды?
Исконной нет единой дхармы;
К чему вся практика и упованье?

Приход, уход — все безначально;
Бежишь к нему, его не видя.
Не нужно делать ничего;
Все ясно, тихо, самоочевидно.

Подобно прошлое опустошенному пространству;
Узнай лишь что-то, и утратишь главный принцип;
Заполнив чистым светом мир,
Который озарен, но залит мраком.

Коль нет в сознании единства,
Все дхармы есть непониманье.
Коль так они приходят и уходят...

Дорожка лунная. Прибой.
Ночной прохлады безмятежность.
И ты счастливая со мной
Мне даришь грусть свою и нежность.

Вдыхаю чистый воздух гор.
Их красота и неприступность,
Вершин величие, простор
Мою напомнили мне юность.

И пусть сейчас мы не одни
На этом ветреном причале,
Судов, плывущие огни,
Нас в этот вечер обвенчали.

Они как свечи на воде,
Что исцеляют наши души.
Прижмись, красивая, ко мне,
Стук сердца бедного послушай.

Забудь прошедший томный день,
Твою усталость...

Тьмою поросшее солнце,
Накрест завязаны руки,
Не дождутся рассвета,
Чернобоговы внуки,
Тенью, крыльями, снами,
На краю, на погибель,
Томной скатертью нави,
Наши следы накрыты.

Не возвратить свободу,
Рваным дождем заветов,
Падают с неба птицы,
Зря баламутят воду!
Жадно глотая рыбу,
Сами попали в сети,
Тьмою поросшее солнце,
Загнанное на дыбу,

Чуя холодный воздух,
Мира, что чахнуть начал
Мира, того что в прошлом,
Мог бы назвать иначе…



Жадно дышат холодною гладью...

Мой знакомый по рыбалке
Убеждал нас: «Елки-палки,
Что за речка, просто – диво!
До чего же там красиво:
Омута и перекаты,
Берега зверьем богаты,
В речке водится: плотва,
Полосатая братва,
Много голавля и щуки…»
Аж с зимы чесались руки.
Подготовились – что надо!
Семь насадок и привада,
Блесны, девоны, кормушки,
Из пера павлина мушки,
Все мормышки из вольфрама
И на каждой – монограмма,
Леска – выдержит слона,
Хоть всего-то – ноль одна,
Снасти только что «оттуда»,
Одеяла из...

Квятковская Людмила
Была девчонкой «в теле».
А пацанва любила
Лишь тощеньких девчат.
На Люсю – ноль вниманья,
Все сквозь нее глядели...
Из будущего видно:
Не девочка, а клад.

Отзывчива, сердечна,
Умна и без заскоков.
Готова сделать в дружбе
Навстречу первый шаг.
А юность так беспечна...
Хоть кто-то у истоков
Формированья душ бы
Сказал бы:
-- Надо так... –

Была бы дружба с Люсей
Квятковской мне подарком.
Но я был не умнее
Всех прочих, а глупей...
Была б, наверно, лучшей...