Там здесь

Мы одни здесь, мой Феникс, с тобою вдвоем и одни,
Так у стекол губами по каплям читают сонеты,
Пишут нотную грамоту нежностью лунного света,
И скользят в многозвучье псалмов в запыленной степи.
Здесь, на краешке словаря, так мучителен сад,
Высь несказаных снов,
Что нас звуками водит по нежности каждого слова,
Что всем шепотом рук пытается произнести
Её теплые губы в подстрочнике лепестковом.
В этих рунах шафрановых и в огромных кавычках разлук
В две строки и за скобки нас в эту...

Меня здесь не было. Мир жил своею жизнью.
Но вот меня природа создала.
Мой образ начертав своею вечной кистью,
в утробе матери меня произвела.

Я создан, как с нуля, из атомов вселенной,
из пыли звезд построен организм.
И наделён душой, по замыслу нетленной,
чтоб оживить сложнейший механизм.

И будучи влеком божественным законом,
я волею судьбы иду через года,
где время предстаёт единственным каноном
и отмеряет срок, когда уже пора.

Определит срок верно точку невозврата
и снова...

Там это, а здесь то,
Во мне — усталость.
Зря спрашивал: «За что?»
Молчала данность.

По стойлам все стоят,
И нишам.
И низших высший ряд,
Не слышит.

Всем бытия свой ранг,
И сфера.
Набор долгов и благ,
И вера.

Настигнет судьбы глас,
Оглушит.
Сердца затронет в нас,
И души.

Не нечто, а никто,
Всё лишь казалось.
Там это, а здесь то,
Во мне — усталость...
Марковцев Ю.

Сейчас и здесь я существую,
Живу, пока могу дышать.
Жизнь лишь одна и мне любую,
Судьба в ней может долю дать.

Во всём всегда умом отыщем,
Добро иль зло — то, что хотим.
Пренебрегая для нас лишним,
Храним, нам ставшее родным.

А жизнь одна — в миг шириною,
И влево-вправо не свернуть.
И в ней дана для нас судьбою,
Дней и пространства мира суть.

И этой сутью жить мы будем,
Хотим того иль не хотим.
Но нам, решать кем людям будем,
И что, дать мигом жизни им.

И жизнь как есть...

Рыбак домой здесь возвращался…
На лодке вдоволь накатался
И хоть на Дону он рыбы не поймал,
Этот казак, сильно здесь не унывал.

Погодка постояла прямо прелесть…
Душа вдохнула донскую свежесть!
От забот мирских отвлёкся на Дону…
Со спокойной душой, покати до дому.

Как здесь Тихий Дон не боготворить…
Когда он продолжает казака любить!
Он даже казаков и кормит иногда…
Коль здесь счастье улыбнётся когда.

Вон в закоске заядлые сидят рыбаки…
Стремятся поймать донской рыбки!
Бывает, кто и провалится иногда…
Коль вынырнет, кричит отличная вода!

Ну, а кто не вынырнет кое-когда…
Хоронят такого как героя завсегда!
На поминках скажут, достойный был
Дона…
Вот поэтому и утонул он достойно.

Эх ты наш милый донской хуторок…
Когда то здесь пел по утрам петушок!
Коровки в каждом подворье мычали,
Жили казаки в хуторах без печали…

Теперь большинство на Дону их нет!
России это не прибавляет авторитет…
Без хуторов не поднять сельское
хозяйство,
Не для того их валили и было ясно.

Валили, чтоб лишить продовольствия
И питаться химией, без удовольствия…
Которую, из-за границе к нам везут,
Чтоб от этой химии был русским капут.

От этого продукта хилый стал наш народ!
Всё...

Я днем, что характерно, вижу сны,
А ночью нет, что так же характерно,
Когда желаю близости весны,
Пусть близость с ней воспримется не верно.

Не верую, не верю и не вру,
Завязанный собой в узлы и вены,
Когда рука скользящая из рук
Ведет через танцующие стены.

Я прижимаюсь к талии стены,
Вальсируя, порой, настолько скверно,
Что диски позвоночника спины
Позвякивают в такт с шагами нервно,

А диски позвоночника лица
Теряют информацию побитно,
Моргая, в ожидании конца,
Глазами...

Я же совсем рядом, просто позови
Разреши погреться мне в твоей любви

Разреши с тобою провести все дни,
Быть с тобою рядом ночью разреши

Быть твоей удачей, быть твоей звездой
Просто разреши мне быть всегда с тобой.

Осенний холод дом сковал.
Тоска, испитая до дна,
Беда вцепилась в рукава,
Стены четыре, тьма окна.

Любимых запах сигарет
Я различаю без труда.
Но... в рамке траурной портрет.
Из дома прочь! Зачем?! Куда?!

Ночной аллеи пустота
И одиноких звук шагов.
Не тишина, а немота...
Мельканье адовых кругов...