Сжатие

Не творили из встреч наших тайну,
И нам вслед улыбались друзья,
Ты учил танцевать танец танго,
Вихрем страсти кружило меня.

Призывал быть всегда бесшабашной,
Не искать жар в остывшей золе,
И с тобою мне было не страшно
Станцевать на покатой скале.

Искры ты высекал из подошвы,
Подносил мне огонь как факир,
Сыпал тополь в окно пух порошей,
Заслоняя собою весь мир.

И кружится пластинка рулеткой,
Будто ставки нам сделал крупье,
Ах, удача, такая кокетка,
Шутит с нами в сплошной...

Последний день жизни и первый день лета,
Беретты холодный поклон у виска…
Тоска, и кому это надо – таскать
Себя и котомку по белому свету.

Последняя капля, последние маты,
Аматорский стиль в сжатой фразе письма:
«Весьма преуспел, но утратился смак…»,
И россыпью всюду стальные маслята.

А в чём преуспел, кто теперь растолкует?
Пакует вещдоки угрюмый старлей,
Налей, и помянем, побольше налей…
Стакан до краёв за погибель такую.

И выпьем ещё, чтоб чего-то хотелось,
А тело не звало...

Он смотрел и оценивал Мир
И мир плавился под ним, как пластилин
Он выравнивал всех и всё под себя
Он как грейдер выравнивал все
Никого, не любя
А вокруг своего любимого босса
Стояли, сопели
Крупнокалиберные барбосы
У него варилось много
Вопросов и тем
На мой вопрос он так и не ответил
«Зачем?»
Сжатое время незаметно проходит
Вроде и жил босс, и не жил вроде

Свет озарил Пустоту.
Раскрывается сжатый кулак.
Где же Дыра?

Твои волосы я навиваю на пальцы
Губами ощущаю
Твой пульсирующий висок
Вдыхаю запах твоей кожи
Задыхаюсь
Головокружения танца
Падаю, падаю головою в песок

Вспышка- свет-тьма- все

Ты целуешь глаза
И плачешь,
И головою качаешь
-Так нельзя, так нельзя,
Так нельзя!
Потихоньку
Раскрываешь
Мой сжатый кулак,
А сама обнимаешь
И таешь, и
Таешь
А наши сердца звучат
В такт
Только так!
Только так!

Сквозь эпохи и время,
Сквозь пески и стихи
Пролегает пол неба,
Половинка земли.
Половина краюхи,
Половина тебя.
В кольца сжатые руки,
Разомкнуть бы любя....

Или это описка,
Или новый стежок
Головы-обелиска,
Сердца ли маячок...
Капнет вечер прохладой,
И споёт в унисон
Чья-то песнь-серенада
Побуждением волн.

Не смотри хлопотливо,
Говорила себе.
Безупречно красива
Жизнь на новой земле.
И стекают упрямо
Говорильни слова,
Распуская реально
С плодоножки себя..

Зачем же так серьёзно относится
К себе самим, а просто выйти вон
Из горницы, и так же из горлицы,
И ласточкой вскружиться из окон,
Без сжатия сторон земли и неба,
Без всполоха ментального огня,
И просто быть, легко, и не потребой
Кому то в завтрак будущего дня.
И ласточкой кружась по небосводу,
Взмывая, то спускаясь на карниз,
Ты чувствуешь телесно ту свободу,
В которой растворим любой каприз...
И вот отсюда с этого безбрежья
Ты познаёшь реальности себя,
И как прекрасны лета...

Любя, мы счастье доставляем, любя, мы жизни отдаем,
Любя, других мы вдохновляем, любя, мы за собой ведем.
Любя, мы раздаем награды, любя, мы открываем дверь,
Любя, сметем мы все преграды, любя, мы можем все, поверь!

Любя, нам птицы оды свищут, любя, дельфины говорят,
Любя, нас счастье долго ищет, любя, орлы вдали парят.
Любя! Какое это слово! Какое слово для тебя
Стало еще родней, дороже? Что оно значит без тебя?

Весь смысл жизни, всей Вселенной, в нем словно сжат в единый миг,
Да...

Вселенная – поехала и… встала
Меж этажами.
И молчит стреножено.
И я смеюсь, а сам смотрю тревожно
Как всё меж нами
намертво устало…

Как ты устала в толчее вокзала
С невыносимым бешеным ревнивцем.
И спрашиваться подвести ресницы
Как ты устала, боже, как устала…

Рвануться, крикнуть… получить пощечин…
и руки сжать холодные, как льдинки…
Но мост меж нами тонок и непрочен
И я не добегу до середины.

И два тяжелых неподвижных сердца
Утянут вниз – и мне не отвертеться.
И ты меня...

Париж. Площадь Согласия. Утро шестнадцатого октября
тысяча семьсот девяносто третьего года. Гигантская толпа
в ожидании дармового корма для развлечений (Мария любила забавы) –
по нервному полотну мостовой бежит инквизиторская телега Сансона; взгляд
королевы сосредоточен, спокоен и неподвижен; бледное лицо с красными кругами
под глазами, плотно сжатые губы – дерзость, высокомерие, пренебрежение – она знает –
всего лишь сиюминутная боль.
Площадь, одетая в могильную тишину, палач с...