Сжалиться

в тебе становится меньше крови
сильнее усталость рук
ты потерялся в глубинах сомненья
тебя никогда не найдут
и принципы скоро разрежут на части
и болью зальют вокруг
все чувства ,все мысли
что в омуте вязли
тебя разрывает от мук
и в память влезают
убийств эпизоды
все крики все жесты жертв
душа наполняется злостью нечестной
ты дрался за тех кого нет
крушил всё направо-налево
но тщетно
свои все давно мертвы
так может быть сдаться
не драть себе нервы
раз ты остался один?
ты...

И сжалось где-то под сердцем, и пусто и кто-то есть,
И все что ты знаешь средства, не выдадут добрую весть.
И пусто и тихо и больно, так больно, что крик застыл,
Но взгляд все ищет невольно,но след навсегда застыл.
И хочется звать, и метаться и хочется руки разбить,
На ком-то чужом сорваться,что злость как-нибудь приглушить.
Тепло и добро.... сейчас пусто...ушло... не могу говорить...
Больно, печально и грустно... и хочется боль приглушить.
Все мелочи помню и теплю, и тепло на моих руках...

Первая, светлая память о детстве —
Сад, озарённый сиянием лунным,
Сказки, живущие в близком соседстве
С маленьким сердцем, поющим, как струны…

Бал во дворце.
Из распахнутых окон
Медленной музыки слышатся звуки…
Золушка, ты ли поправила локон,
Сжала в волнении тонкие руки?

Видно, боишься забыть о наказах
Старой колдуньи?
И сердце трепещет…
«Помни, что ждут за пределами сказок
Грубые люди и грубые вещи!

В празднике краткое примешь участье —
Скройся, пока волшебство не...

Заплаканная осень, как вдова
В одеждах черных, все сердца туманит...
Перебирая мужнины слова,
Она рыдать не перестанет.
И будет так, пока тишайший снег
Не сжалится над скорбной и усталой...
Забвенье боли и забвенье нег —
За это жизнь отдать не мало.

Не родилась моя вторая половинка,
Недавно я почувствовал душой.
И сердце сжалось в груди моей от боли –
Никто не станет мне родной женой.

И буду я один скитаться в этом мире,
От неудачи плакать над собой.
Но что ж поделать, если я родился
Ни летом, ни весной – в метель зимой.

Мне остаётся только грусти улыбнуться
И одиночество обнять, как муж жену.
И посмотреть на небо тусклым взглядом,
Как на берёзу, тополь и сосну.

И снова плакать, плакать над собою,
Идти дорогой с грустью в...

Ещё живы вы, рощи и степи!
Сердце в ком под рубахою сжалось.
Куй прогресс мне вериги и цепи,
Чтоб молиться за то, что осталось…

За траву в придорожном покое.
За туман по утрам у крылечка.
За страну, где тепло вековое,
Подарила нам русская печка…

То раздолье… Тот гомон прогонный…
Те колхозы, дома и усадьбы,
Где как раньше, под спирт самогонный
В них справляют весёлые свадьбы.

…Но всё меньше дворов на деревнях.
И бурьяном дома зарастают.
Только ветер, как схимник смиренный
По...

На огромной клумбе у вокзала,
Ветром наклонённая к земле,
Поздняя ромашка замерзала,
Трепеща на высохшем стебле.
Выгибала тоненькое тело
И сопротивлялась, как могла.
Словно до последнего хотела
Быть хоть каплей летнего тепла!..
Поезда вдали гудели встречным.
Люди шли, от ветра наклонясь.
И ромашка чем-то бесконечным
Показалась каждому из нас:
Чистой веткой молодой берёзки.
Тополиным пухом по весне.
Первым снегом. Брызгами извёстки
На ещё не крашенной стене...
Не одно, наверно...

Стрела Амура пролетела.
Мимо цели просвитела.
Сердце сжалося на миг.
Не раздался этот крик.
Поломалося перо,
Иль угодило не в того.
Перекрестный тот прострел,
Улетел и не задел.
И любовь уж не случится.
Видно целить разучился.
Стрелы падают всё мимо,
Иль вонзаются в немилых.
Ты попробуй лук опять,
Натянуть и вновь попасть,
Я к Амуру обращаюсь.
Высоко видать взлетел,
Не попал иль не успел.
Улыбнулся мне Амур
И немножечко вздохнул.

Про шарпея
Стоит шарпей, от головы до ног
Весь в складках кожи, словно пень в коросте,
А перед ним натасканный бульдог
Несёт туфту, какой он пёс геройский:

"Живого места на мне просто нет.
Одни рубцы, все с ложку толщиною.
Я жил всегда - семь бед один ответ.
Смотри сюда, секрет тебе открою -

Шрам этот от бандитского ножа"...
С достоинством за всю свою породу
Шарпей весь сжался, складками шурша,
Свой зад чулком аж натянул на морду:

"Ты видишь здесь дыру? Да вот она.
Ветеринар...

Баротравма. Загубник наполнился кровью.
Глубина обняла. Мысли-стрелки полезли.
Аппарат прилепило тотчас к изголовью.
Никуда не уйти от кессонной болезни.

Высота в глубине до небес отражалась.
Обжигали сирены, ласкалися в губы.
Сердце звонко ударило, тикнуло, сжалось.
Протрубили с песка золотистые трубы.

Тело живо сирены в туннель утащили.
Прокусила акула дюралия трубку.
Пузыри побежали, кругами бурлили.
На эсминце «Юдати» играли побудку.

Дело было у мыса, когда потопили
Мы...