Сырой

Не успокоюсь я, пока не залатаю дыры
на корабле Любви, потрёпанном штормами,
иначе на душе тоскливо будет, сыро,
и не пройдёт подобное с годами...

Я сегодня стащил с себя противогаз
И увидел, что мир разноцветен
Для меня, для тебя, и для нас, и для вас,
И для прочих подонков на свете.

Так давайте кричать, веселиться и петь,
Кувыркаться, плясать, размножаться,
Ведь духовная смерть – это вовсе не смерть,
Если лучше во всём разобраться.

Наступило вчера. Стоять и смотреть.
Облезлые стены. Трехдневный запой.
Тугая петля. Гнилой табурет.
Моя Родина
покончила
с собой.

Но всё так же по карте торчат города,
И границы пунктир не...

Новый Год уж приближается,
Только праздника всё нет.
За окном погода мается:
Сыро, грязно, неуютно…
А душа всё просит свет.
Снова в детстве ты как-будто…

Снова туман — мир стал седым.
И отчего-то, грустно немножко.
Снова туман — сизый как дым,
Смотрит мохнатой, рожей в окошко.

Снова туман — краски размыл.
Тусклым мир стал — как будний день.
Солнце туман, облаком скрыл.
И у людей, отнял тем тень.

Снова туман — сыро и зябко.
И мир привычный, стал вдруг чужим.
Снова туман, он белой шапкой,
Словно папахой, гОру накрыл.

Снова туман — гость нежеланный.
Грязно-лохматый, сер и угрюм.
Бродит по свету, всюду незванный,
Скроюсь я в нём...

Я влюбилась в твои стихи.
Было поздно и слишком сыро.
Мне хотелось скорей теплоты
И объятий твоих, милый.
Мне хотелось тебя держать,
Останавливать для разъяснения истины.
Мне хотелось с тобой читать,
Делить однопоточный ход мыслей.
И когда ты читаешь там,
В полумраке, сливаясь с фоном,
С листками в твоих руках,
Мне хочется подарить тебе город.
Мне хочется, чтобы вся печаль,
Что таится в твоем крепком сердце,
Ушла, а тебе не было жаль,
И тебе было, с кем снова спеться.
Мне...

На новой и быстрой машине,
Немецкой добротной сборки,
В чем-то и где-то успешный,
Делец молодой и здоровый,
Утопая в кожанном кресле,
Мчится быстро куда-то, зачем-то.
Из колонок квадро-системы
Звук струится весьма прекрасный.

За окном горы степь сменяют,
Из-за туч пробивается солнце.
На обочине столбиком суслик,
Огляделся вокруг пугливо,
А за ним следит коршун серый,
На высокой скале сидящий.
Из-под камня вспорхнула птица...
Тут и там сверчки стрекочут...
Подле серой горы...

Свой скорбный час никто не знает,
Свой миг последний средь людей.
Земля сыра всех принимает,
Мы станем целым одним с ней.

Не дай Господь, устав до срока,
Не жить, а ждать сей судный час!
Быть может смерть ещё далёко,
А ты душой уже угас.

Прости таких Бог и дай силу,
Воспрять душою им опять.
Всех нас судьба когда-то била,
Нельзя до срока умирать!!!

Стремится глупо отдвинуть,
Ухода час, живя лишь тем.
Ветра не дуют всегда в спину,
Кто был ничем, не смог стать всем!

Свой...

На узких улочках, безлюдно утром рано
Туман и сыро, на ветру скрипит фонарь.
Бродяга-ветер ты как я незванный,
Ты как и я с Востока, и для них дикарь.

Брусчатка-камень здесь на тротуарах,
Дома под черепицы чешуёй.
Я отчего то чуточку усталый,
Но должен двигаться, ведь я ещё живой.

Скрипуче окна, ставнями зевают,
Их как меня, наверно клонит в сон.
Снежинки, мокрым сделав лицо, тают.
Угрюмо смотрит, в пятнах весь балкон.

Не выспался сегодня я и трудным,
Наверное мой будет...

Бледно-снежный придорожный блюз в растворе окаменевших обочин.
Небо, вздыхающее сырым агатом ноздрей африканского буйвола.
Плющ проводов, гематомы фар – солянка вечернего почерка
Городского движения. Шум, ручьями обветренных губ,
Шум, проникающий в самое сердце желанья немого пространства.
Пластик оконных зрачков слезоточит одомашненным солнцем.
Пружина людского потока разжата. Голодной пастью
реклама съедает тонкую грань вниманья. Ветер бесхозный
лижет подщечной лица, ждущие теплого...

За завесой представлений
Недоступен вечный мир.
Слой поступков и явлений -
Словно с дырочками сыр.

Что поближе – поедаем,
На кусочки разломив.
Суррогат предпочитаем,
Вкус реального забыв.

Так и дремем ленны-сыты,
Плавно двигаясь вперёд.
Всех однажды через сито
Озарение протрёт.

10 марта 2011 г.