Сырость слякоть

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролётку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колёс,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слёз.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

Б. Пастернак

Старинный дом, ведь он не просто старый,
Он дышит и кряхтит обилием проблем,
Облупленные двери, срок не малый,
И паутина трещин в штукатурке стен.

Пустые дыры малых серых окон,
В нём сырость лестниц, вонь и грязь на этажах,
Он тленом весь до самой крыши полон,
Глухой подъезд, замки висят на всех дверях .

В нём нет людей, нет жизни яркой больше,
Никто не помнит, кто, когда и как тут жил,
И что с ним станет дальше, будет дольше,
Кто строил дом, кому он долго прослужил?

Его под...

Капля дождя на оконном стекле,
Мутной слезой по тьме глади сползала.
Плакало небо, а ветер пел мгле,
Что как и мне, ему воздуха мало.

Ранней весной ледянные дожди,
А мрак ночной выдыхает прохладу.
Но это времено, ждёт впереди,
Лета тепло и сдаваться не надо.

Зыбкий туман несёт зябкую сырость,
И пробирает она до костей.
И я продрогший, тепла жду как милость,
Как добрый дар, Бога миру людей.

Много их стало, людей на планете,
Шумно и громко, суетно живут.
Ищут себе, они счастье...

Что ж из рук всё валится,
А в душе смятение.
День хороший — пятница,
Скоро воскресение.

Всё во всём и разом,
Всё не то, не так.
Выстоять обязан,
Знать бы ещё — как?

С виду всё пристойно,
А копнёшь — гнильё.
В мире неспокойно,
В новостях — враньё.

Даже птички врали,
Песней о весне.
Сырость и печали,
Ждали в зябком дне.

Смотрит туча-странница,
Темнотой презрения.
И из рук всё валится,
А в душе смятение...
Марковцев Ю.

Опять ненастьем зябким смотрит,
В окно тучь грязно-серых хмурь.
И май весенний, словно осень,
Поёт ветрами песню бурь.

И мрачный, словно враг-убийца,
День дышит сыростью дождей.
А ветер воет словно злится,
На мир, погоду и людей.

Тепла и света тело просит,
В ненастья серости хандра.
Она о душу когти точит,
И жить не хочется с утра.

А миру, не до сантиментов,
Круг обязательств дан всем в нём.
И мне, в нём ставшему лишь кем-то,
Их выполнять и под дождём.

И в серый взгляд...

Это ангел небесный на лестнице
или просто играет сквозняк?
Это память, щемящая сердце,
или просто шуршащие листья?
Я вдыхаю вечерний пепел,
я курю натощак
ветер осени,
в красном вине заката
обретая
последнюю искру истины.

Эти звёзды – дорога домой
или просто дорожная пыль?
В этих окнах – огонь ожидания
или просто луна догорает?
Я вдыхаю сырость,
и, пока разливается Нил
долгой ночи,
внимаю
дворовой молитве
собачьего лая.

Ещё я не умер!
Хотя был на грани.
Когда все сады по весне расцвели.
Сочился убийственно запах герани,
И кожей я чувствовал сырость земли.

Уже я смирился с уходом бесславным:
Насильно не будешь по-прежнему мил.
Я был для души твоей детской забавой
И в пору цветения за буйство корил.

Лежать бы мне чуркой в забытой гробнице,
Как мёртвый царевич, пардон - стихоруб,
Луч света нежданно пробился в темницу,
Согрев безнадёжно хладеющий труп.

Ещё я не умер.
Лишь наполовину.
Теперь ты...

Между светом и тенью
пространств городских,
в серых красках зимы
проступают,
как лакмус –
сырость камня,
вкус ночи и холод металла.
В ускользающих искрах
молочного снега,
словно в строчках огня,
ты прочтёшь вдохновенно
молитву свою,
и согреешься тусклым
блеском
окна,
растворяя границы
бездонного
сердца,
представляя,
что смерть – это сон.

Жизнь без собаки и кота
Печальна очень и грустна!
Не попадешь к ветеринару, коль нет любимца у тебя.
И не разбудят тебя мяу иль гав со с раннего утра,
Примерно где-то в три часа.

А так бы спал себе спокойно, и всё на свете ты проспал,
Аж до восьми, рассвет чудесный продрых бы, если б не аврал.

И не купить ботинок новых, пока и старые годны,
Ведь в них не писали коты, и не погрызли твои псы.

Тебе не надо было б долго корма придирчиво искать,
И даже брюки от шерстинок не...

Белые с жёлтым листы.
Строчки от сырости плачут,
Как сокровенно чисты
Мысли твои и мечты,
И беспокойство в придачу.

Я их читаю опять,
Как тайники раскрываю.
И трепетанье унять
Сердца больного пытаюсь.

Старые письма твои:
Совесть и пик откровенья.
Всё начиналось с любви, -
Кончилось мукой забвенья.

Белое с жёлтым, и ты…
В строчках любовь и укоры.
А между ними – цветы –
Прошлое девственной Флоры…