Святыни

Яков Есепкин

Inferno


***

Яснобелый жасмин обовьет
Сораспятия, коим точиться,
А и мертвых ли пламень убьет,
Равно мы преустали влачиться.

Мало станется белых цветков,
Белым клевером скрасятся тризны,
Пятицветных тогда лепестков
Доплетем на мирские старизны.

Будет, Господе, наш упомин,
Хоть истлелись кровавые робы,
Всем во память соцветший жасмин
И забросят в открытые гробы.

***

И щедро нас вином поили
Со горицветом-беленой,
А мы любовь свою таили
И во пирах, и...

Сюда не ударит — случайный снаряд,
Здесь мёртвая — зона.
Попасть не сумеет — врага даже взгляд,
Закрыт — я охраной закона.

Но спуталось всё и мозги — набекрень,
Я выпал — в осадок.
И тянется вечность — во мне один день,
Я в нём, сам себе — неприятен и гадок.

А время меня, сожмёт грубо — в ладонях,
Себя от себя — в мёртвой зоне не скрыть.
Врагов беспощаднее совесть — всё вспомнит,
Всё то, что откинув — хотел я забыть.

И стану для счастья — я мёртвою зоной,
Меня не увидит — его...

Президент Белоруссии известно не Бог!
Хотя сделать для Родины! Многое смог …
В кафедральном соборе, он заявил !
Басом в соборе Александр говорил :
«Не позволю унижать белорусский народ!
Как бы того не желал заграничный, - ворог…
Своих земель… никому не позволю отдать!
За них не раз пришлось кровь проливать.
Много тысяч за родные земли полегло
И мало, кому в те годы выжить, повезло…
Не дам на Родине унижать белорусов!
Не доделанным этим в мире гнусов».
Вот с кого пример, - кое-кому...

Я смотрю на портрет своей мамы любимой,
Рядом строгий отец весь стоит в орденах!
Он наверно мечтал о жизни счастливой,
А теперь вот с надеждой глядит на меня!

Вижу мать и отца, золотые седины,
С болью в сердце смотря на красивый портрет!
Снова в парке цветут белым цветом рябины,
А в глазах уходящий вдали силуэт!

В сорок первом ушли на войну добровольно,
Воевать за страну и советский народ!
Грусть с тоскою в глазах, словно в сердце им больно
За погибших друзей, шедших в вечный...

О, Madam Butterfly
Томик осени ярко-багрян...
Мы наверно забыли, что белые песни суровы
Мы остались смотреть перевернутый календарь...
Мы остались...


Звон безумных огней... Всё написано алой латынью
В этом белом краю черных платьев и титульных букв...
Где задумчивой тьмой растекались чернила святыни,
Где стихами сходил с эшафота ночей мой безудержный юг.
Да, любовь это вызов,
Да, соблазн это шелк.
Возвращение бабочек к касаниям южной молитвы...
Сквозь звучанье свечей, роняющих...

Течёт сквозь время племя пилигримов
С пульсирующей верой на висках,
С глубокой бездной памяти в глазах.
Идут они путём неумолимым
Вперёд, деля с природою свой страх.

Усталость на глазах у них длиною
Дорог ногами мятых у судьбы.
Нет пустоты в окрестностях тропы,
Нет мрака с путеводною звездою
Здесь в стороне от основной толпы.

Идут скитальцы по пескам пустыней
И по земле, болотам, по снегам,
По берегам, асфальту и камням.
Задерживаясь малость у святыни,
Они уходят вдаль к чужим...

Уже иконы плачут,
Ох! Быть беде то значит.
Святыни мироточат,
Святые смерть пророчат.

Уж правит миром сатана,
Его звонят колокола,
И на коленях паства,
Воздаст молитву гласно.

В церквах ликуют бесы,
Им посвящают мессы,
Поют священные отцы,
Проклятия во все концы,

Пошёл народ на крестный ход,
И громом вспыхнул небосвод,
Кругом уж серой пахнет,
И свет духовный чахнет.

Наступит тьма и в злобе,
На бой пойдут народы,
Конец времён наступит,
И смертью грех искупит.

Это стихотворение не обо мне, а просто написано от первого лица. Пишу не в оправдание, а во избежание ненужных домыслов.

И пусть мир накажет, но плод был так сладок,
Ах, как же был сладок, любви плод моей.
И пусть я нарушил, Всемирный Порядок,
Но самым счастливым, я был средь людей.

Как дверь за замками, запреты закона,
В них строгость вердиктов, суровых судов.
Но мне всё прощает, святая икона,
Не требуя клятвы, молитвенных слов.

У всех свои веры, свой Бог и святыни,
И видят...

Знаю я, что я не заслужил,
Божей милости, но тщу надеждой душу.
Что поможет Он и хватит сил,
И печалью, мир жизнь не разрушит.

Мы живые, все не без грехов,
Но за них, лишь сами мы в ответе.
И мой грех — из дел моих и слов,
И лишь я, им жил на белом свете.

В настоящем, мелкой стежкой следа,
Между «до» и «после шов сшивал.
И ищя святыни, грехи ведал,
И найдя веселье, печаль знал.

Мир сожмёт и как бы крепок не был,
Не уйдёшь, за сил своих предел.
И упав, придавит к Земле небо...

Душа блуждала по мирам,
Искала счастье и надежду.
Она была не та, что прежде,
Уже не верила мечтам.

И заблудившись средь миров,
Она застряла между ними.
Греха путь выбрать иль святыни?
Как сбросить груз своих оков?...

Кто знает... Может быть сейчас
Она всё там, на тех же тропах.
И в тех же мыслях и заботах.
Всё на распутье. Ищет нас.