Свитки

На сини стекла висят как на нитке
Голубых облаков рваные свитки;
Их читает, нахмурясь, луна.
И скользят по стене, словно прошлого тени,
Голубые лучи, составляя ступени,
И спускается с них тишина.

И следят, притаившись в туманистых лазах
Голубые зрачки пришлецов одноглазых,
И по сини окна, свысока,
Словно руки, цепляясь за жалюзи пасти,
Умирают лучи у чудовищ во власти
На стекле леденее клинка.

Лишь луна, удивленная рук своих бегством,
Будет хмуриться, так недовольна соседством...

Ноеминь сказала Руфи: «Дочь моя, пора
(Очень мягко намекнула выйти со двора)
Поискать пристанищ к ночи, где бы хорошо
Тебе было... (А короче чтоб – процесс пошёл).

Сродник наш благоговеет по тебе весь день.
В эту ночь он точно веет на гумне ячмень.
Его слуги и служанки нам теперь друзья.
Если помнишь, про лежанку намекала я.

Так умойся и помажься, лучшее надень.
(Нечего чувырлой страшной подпирать плетень).
Отправляйся ты к Воозу прямо на гумно
(Среди прочих при обозе ошивайся...

Легко подняться над стихией сна,
И слышать эту музыку в тумане,
И тихий шелест сказок у окна
Тебя за грань реальности заманит.

Но тайны эти охраняет ночь.
Они не многим свет во тьме являют,
И только лунный лис лежит у ног,
И записать их снова позволяет.

О, как люблю я в этот звездный час,
Одна оставшись, позабыв заботы,
Вдруг ощутить, как просыпаясь в нас,
Истории живут, и отчего –то

Меняясь на глазах, текут во тьму,
И суть свою небесную являя,
Легко парят, не ясно почему...

Вот рождён человек
между звёзд и планет
у калитки небесного сада,
ведь и жизнью не бит,
а страдает навзрыд:
точно знает, куда ему надо.

Но бежит время в даль,
вот уже и не жаль
той калитки в чудесном сиянье.
Наросли лопухи –
написались стихи
о доступном уму мирозданье.

Вот и славой оброс,
и средь равных – колосс,
обрывает руками созвездья.
И за лесом теперь
та забытая дверь,
та неслышная древняя песня.

Он не лжец и не вор,
и, бывает, забор
вспоминает, листая картинки...

Упоительна встреча
В аркадах столицы,
Сопричастные лица
Роняют ресницы,
Изъявляя наречья,
Краснеют глазницы,
В череде красноречья
Слагают страницы!

Заблистали странички
Вершиной бессметной,
Златистыми буквами
Совьются уздечкой…
Незабвенные свитки
Бравадой кудесной
Льнут амурные брызги
Ладьёй поднебесной!

Удивительны встречи
В объятьях весенних
Всемогущей Царицы,
В весельях банкетных…
Во владеньях хрусталей
Смел возвысить слова
Ваш покорный писатель
И бессрочный...

Как рассказать о тишине,
Что помнит сказки о Луне,
Сродни задумчивой весне,
Всегда дана тебе и мне?

Во снах возможно полетать,
Трактат магический достать,
Воззрений свитки намотать…
А может просто ею стать?

17 августа 2010 г.

Что милее может в жизни быть,
Чем за руку любимую держать,
Тихо на ушко о любви говорить,
Нежно ласкать ее и целовать.

Когда любовь ее ты ощущаешь на себе,
Когда ты видишь девушки счастливые глаза,
Ты знаешь, что ты нужен кому-то на земле,
И этот кто-то – любимая твоя.

Под волшебством и чарами любви,
Что проникают в ядро мельчайшей клетки,
Способны для любимой сокровища найти,
И даже древние, потерянные свитки.

Так пусть в сердцах любовь не угасает,
Но с каждым днем горит она...

Я прошлое привыкла доживать,
Дожёвывать, донашивать до нитки.
В подклетье сохраняю благодать,
Cоль жизни, сказки, споры споров, свитки
ПосУлов, постулатов, полуправд...
Клеймлю, штампую, на любовь - экслибрис.
В свой космомир вхожу как астронавт
И каждый раз навив наив на фибры.
Боль отмочу в очах, и отмолчу,
И отлучу, и мерой не отмерю,
И за того зажгу опять свечу
Кто взял и продал веру на галеру.
Не оттого, что добрый я Ээхх,
А потому, что без него бесстишье,
Безветрие...

В башне астролога свитки и карты.
Созвездья небес — обитель богов,
Цветущих под ласковым взором Астарты.
Имя планет — устремленность голов.

Расчертит рука гороскопные дуги
И в емкости круга судьбу поместит.
Вибрации смыслов — незримые слуги,
Они открывают на будущность вид.

Минута к минуте — часы пролетают
В космической мысли. Итог размышлений
Эссенцию духа в текст мира вплетает
Его колдовской наблюдательный гений.

Влиянье на жизнь — прикосновенье,
Внесенье себя во...

Однотонный спектр слабеющего дня –
повторение пройденного –
здесь я, как я,
как пустота начала и конца,
заточенное в камень сердцебиенье.
Мёртвоплывущая ткань земли.
Где твои дети, весна?
Твоя душа, разлившаяся кошачьим “мяу”
у поверхностного натяжения луж
цвета грязного асфальта,
как художник смотрит в абстракцию берёз,
цветущих каплями влаги,
в Мафусаилов век замёрзших в танце звёзд,
в воздушный хлопок переменчивого неба,
в персиковую предвечернюю смоль,
в чёрный гранит...