Свинцовому танцовщику

Свинцовой ночи сон под тополиной ватой.
Июньский бред удушливой зари
сквозь окрик ядовитый горизонта.

Танцующее пламя твоих глаз
и облако прикосновений ветра.
Рассеянная тина занавесок
отбросит тень на наготу алмаза.

И свет умрет, растаяв поцелуем,
и свет уступит продолженью ночи,
и ночь рассвет окрасит в черный бархат,
когда хрусталь росы слезой нальется,
когда листва научится любить.

Свинцовые тучи, повисли на небе,
дыхание мороза и деревья раздеты,
ржавые листья землю покрыли
беспечные грезы в грусть превратили….

Дышать хочу,
Но воздуха мне мало,
Хочу любить,
Но чувств как ни бывало,
И холодом сердце прошито,
Тепло уж давно позабыто…

Я сожгу за собой все мосты,
И скитальцем пойду по пути,
Туда,
Где крыши не крадут рассветы,
Туда,
Где лжи коварной нету,
И не встречают по одежке,
Что бы осудить,
Не обнимают жарко,
Что бы задушить.

Там воля свищет...

Свинцовые дни.
Намокли, потемнели
Белые крылья.

Свинцовое море над небом свисает,
Свирепое небо клубами бурлило.
Гиганским разрядом, вдруг, соединило...
Такое в Прибалтике летом бывае.

И лихо в восторге,да разум окликнет,
Забудьте о торге, к грозе не привыкнуть.

И холодом мокрым погладит по шее,
И спросит душа;-Ни о чем,не жалеешь?...

Герои:
1. Бог в белой тунике и тоге с нимбом и посохом,
2. Четыре бога (2 женщины и 2 мужчины) из танцующих артистов в белых туниках и тогах с нимбами,
3. Адам в белом балетном комбинезоне,
4. Лилит в белом балетном комбинезоне, рыжий парик.
5. Ева в белом балетном комбинезоне,
6. Андрогины – группа балетных артистов (или танцовщиков) У женщин волосы собраны в хвосты или в пучки, возможны стрижки. Женщины и мужчины в белых балетных комбинезонах, попарно (женщина и мужчина) соединённые...

Что-то не спится,
думы тяжёлы.
сердце то птицей,
то камнем свинцовым,
к небу взлетает,
то к пропасти рвётся,
то замирает,
то вот взорвётся,
Что ж так тревожит
старые раны,
это быть может,
вёсен тюльпаны
что уже снова
в поле застыли
будто бы кровью
траву оросили
вот и не спится,
думы тяжёлы,
сердце то птицей,
то камнем свинцовым
к небу взлетает,
то в пропасти мчится
скоро светает,
ну что ж так не спится?!

Пуля в сладкой истоме,
Последней стрелять, ей назначенно.
В ожидании свинцовая стонет,
Ближе всё ближе и вот оно,
Стальное длинное дуло,
Тоннель на конце в свете тонет,
Там дальше что, знать пуля хочет.
Боёк горячий, на зло не торопит,
Мечтам полёта пуля молит.
Боёк встрепенувшись, пулю ударил,
Её последнюю в цель отправил.
Яркий свет встретил пулю свинцовую,
Необьятно большое, раздвинула гранью торцовую.
Захлебнувшись воздухом сладко-напористым,
Счастье полёта познала в скорости...

Как беспокойна рябь седая
На покрывале голубом
Её неизмеримость в стае
Небесной житницы надлом

Плывут по небу караваны
Предвестники холодных снов
Вбирая реки и лиманы
Озёра, лужи, блеск зрачков
Вериги падших, слёзы лишних
Бессонницы вороньих орд
Печальный лепет спелой вишни
Часы, аккорды, Вас милорд

Всё дальше, дальше рябь ложится
На лица, кладбища, мосты
На бесполезные бойницы
На погрусневшие кусты
Всё утопает в серой каше
И серых ангелов полёт
Свинцовым холодом сияет...

Дух осени –
расстрелянная ласточка –
ожог фантомной боли.
Крадется сердце проседью
в багрянце рощ,
и колосится в поле
ливней урожай.
В осипшем горле
водостоков –
гниль пряности
и холодок угрюмый.

А мне – не жаль,
мне пить до дна
микстуру
свинцовой крови
рек
в туманной жабе
солнца,
да у окна
срисовывать закат.

А я, не прочь,
колоться льдом поутру,
и перламутром
лиственной волны
гнать тень в глухую ночь,
во взор совы
бросать крыло нагое,
свинцовой кровью рек...

Полная глухота, полная глухота – она же – твоя философия,
драматизм симфонизма, темперамент, блеск, богатство и глубина,
масштаб, неистощимость мятежного духа,
размах, динамика, темп, контраст,
экстремумы восприятия, экстаз и молитва –
нерушимая глухота, нерушимая глухота –
с кончиков пальцев льются зеркальные отблески
фортепьянной сонаты, искры борьбы с тканью звука,
отголоски неразборчивых черновиков.
Свинцовая тяжесть волн.
Заговорили метель, ночь, треснутый лёд чёрного неба...