Свежеть

Перед вами чайхана,
Пока закрыта, тишина.
Дверь чайханщик открывает,
Курпачу он расстилает,
Пиалушки расставляет,
Чай по ним он разливает,
Ляган от пыли протирает,
Постояльцев ожидает.
Наконец, пришёл народ,
И продукты он несёт:
Рис, морковка, мясо, лук,
Масло, специи, курдюк.
Еду хозяину дают,
А сами гости плова ждут.
Свежий чай узбеки пьют,
Беседу мирную ведут.
С пылу, с жару вкусный плов
Сию минуту был готов!
Чайханщик блюда подаёт,
Чтоб сытым был честной народ!

Вальс ласточек под ситцем небосвода,
душистая лазурь весны в разлив,
творожные загривки облаков,
как краски обновления души,
облепленной подснежниками дикими.
Безжизненные черные сугробы,
нагих деревьев сеть,
да прошлогодних трав соломенный покров,
начесом бледным радовать спешит
усталый глаз и блики, блики, блики…
Везде маячит отражением тепло
твоих надежд,
твоих молитв
в сердец сближенье.
И по утрам светло
и воздух свеж,
и смерть не смерть,
а лишь перерожденье,
лишь...

приподнять полы сюртуков,
запереть на засов бархан,
размолоть ячмень мятных слов,
дыбой лезшие по губам.
пируэт в мешке, перештопан шрам,
плети на зрачке, молодежи гам,
Что бельмо в глазу, сплетино годов,
моного на земле развелось богов.
В каждом слове ряд, альтруизм тоски,
в двери пробурят, свежие глазки,
доставай ухват, вырывать язык,
соловьем с него улетает крик,
вдруг защекотал,чайника гортань,
в школах просвещения на фольгу хрусталь,
ход в страну забвения, глупостей...

Так розы расцветают на кресте.
Так Крест становится животворящим».
Владыка Изумрудного луча.

Над городом разлился
Пасхальный звон,
Как будто проявился
Надежды стон.
Трепещет, рвётся пламя
От стоп Христа.
Опять триумф у драмы –
Воскрес!
Проста
Религия Великих –
Дари без слов
Любовь,
святым и диким,
И плоти кровь.
В веках свежи бутоны
Сих алых роз.
Парит над каждым домом,
Крестом, вопрос -
Когда шипы вонзятся
Стигматом в грудь,
И чувства заискрятся,
Хотя б чуть...

Что-то опять мне как-то страшно
И беспокойно на душе,
Хотя как будто все неважно,
Что важно, то прошло уже,
Ушло к дымящимся равнинам,
Где повстречался горизонт
Земли убогой (тайным силам)
С диском звезды. Но вот мой фронт
Открыт. Душа стремится к славе,
Не ведая, – зачем же ей
Ее лучи. А скорбной главе
Нужна корона из смертей.

2

Корона. Ах! – Больное чувство
В буйстве кромешной тьмы миров,
Где первозданное искусство
Творит из гениев козлов,
А из козлов – вождей нечистых...

Из смурного леса вышел на поляну.
Белые берёзы, синь, да - тишина.
Лишь в соседнем яре стонет зной в бурьяне,
здесь гуляет дева, красная княжна.

В ягодках – кокошник. Каблучки – подковки.
Белыми руками рассыпает жар.
Надевай-ка, милый, свежие обновки,
выходи-ка, милый, в поле, там, где жал.

Здесь стальные жала буря разбросала.
Повтыкала жала в чёрный лоб земли.
Угольки пожара после красна шара,
после славной бойни в поле расцвели.

Птичка-пересмешник, тонкий голосок,
расскажи...

Больше не в силах мириться с глумлением над собой
И не знаю, где завтра смогу преклонить голову для ночлега
Близкие и родные стали серы, а город горой
Вот доберусь до вершины и сяду умирать среди снега

Я не осуждаю никого, ведь жизнь чертится судьбой
Кому-то утро дарит надежду из свежего света
А для меня каждый день наполняется борьбой
И стремлением сохранить силы в предвкушении последнего забега

Дали бы мне божественный циркуль
Я б не изменил такую жизнь одной чертой
К чему ради...

В три погибели, с авоськой грязной,
костью черствой в пыльный плащ вживаясь,
бабья седина, ковыляет за деревни соком –
свежим молоком, копейку сторожа.
Хворостинкой держится за воздух,
причитает, жжет морщины слезами
утренней прохлады, а неподалеку
два ее волхва, овчарачьи дворняги
моложавые, ласкают руку бабе,
сухость поедая верным взглядом
да хвостами-вентиляторами вьют.
Ей бы и самой присмотр теплый
кто б поднес, она ж из подворотни
сердобольной, сорванною жилой
тянет улиц...

Капнул сок нектаром свежей вишни...
На губах растаял аромат.
Сладкая любовь с кислинкой жизни,
Было это сотни лет назад.

Ветер перемен играет снова,
Вешняя вода вспоила сад.
Изумрудным глазом глянет скоро
Почки распустив, вишнёвый ряд.

В белых кружевах сияет вишня,
Лепесточки веером --в траве..
Ах, любовь была ты сладко-кисла...
Улыбнешься ль ягодками мне...

День солнечный, сияюще-весенний,
Журчащий первым робким ручейком,
Тягучим вкусом скорби и смятений
Врезался в память сломанным цветком.

На мартовском снегу иглисто-колком
Венки лежали свежие, в смоле…
Он уходил доверчивым ребенком:
Ведь все мы – только дети на Земле.