Свадебное платье

Молодая женщина устало
Без зонта идёт к себе домой.
Вероятно, жизнь её достала,
Только ли Парижский дождь виной?

Мама просит девочек поближе
Подойти, чтоб скрыться под зонтом.
Непогода нынче над Парижем,
Прогуляться можно и потом.

Платья и причёски, - всё по моде,
Люди показаться вышли в свет.
Дождь совсем некстати, неугоден,
И ему, конца, казалось, нет.

Не заметить было не возможно
Всех, кто выходил на тротуар.
Их нарисовал потом художник,
Мастер кисти, цвета, - Ренуар...

Нарядился в осенние платья
Весь народец в лесном ателье:
-Ты слыхала, ай, нет что-ли, сватья?!
Дарит Леший наряды к зиме.

Щеголяет весь солнышком рыжик,
Мухомор нарядился в зарю.
А вот этот, ты глянь только, слышь-ко,
С козырьком выбрал кепку свою!

Что за франт! Видно, шляпу пошили
На особый заказ, не инач!
Ай, бежим, пока нас не забыли!
Руки в ноги! Скорей, давай! Вскачь!

Раздаёт щедро осень наряды,
Многоцветье раскраской манит.
Может быть, и тебе уже надо
Что-то новое...

Я на свиданье опоздала,
Ты говоришь "Опять! Доколе!?"
Я долго платье примеряла,
А ты остался не доволен.

Ты говоришь опять уныло,
Что видимся мы очень редко.
Я очень плохо поступила,
Меня отшлёпать можешь крепко.

Ах какой хороший сон
Мне сейчас приснился,
Будто не был ты влюблён,
Да в меня влюбился.

От волнения горю
Рядышком с тобой,
Ничего не говорю,
Мучаюсь любовью.

Мялись жёлтые цветы
Под моей ногою,
И меня назвал вдруг ты
Милой, дорогою.

Глаз твоих голубизной
Не налюбоваться;
На полянке на лесной
Стали целоваться.

Грело солнышко тепло,-
Не сравнить с объятьем,
Сколько цветиков цвело,
Да примято платьем.

Меж берёзок бахромы
Верещали славки,
Кубарем катились мы
По...

Свадебный марш листвы.
Венчаются – летняя дева и странник осенний.
Брачное ложе – сухие цветы,
усталое поле.
В изморозь глаз –
рек остывшие вены.
Соломенный нимб солнца
у изголовья.
Северо-западный ветер рядится
в фату молочных туманов.
Мы оставляем память, смеемся
над прошлым, греемся
первозданным,
первородным
грехом.
Нам снится,
что мы замираем
на перепутье вселенской любви,
в утробе
вечной души мира.
Слышишь, играет
струна горизонта в пыли
дорожной лиры,
и эта дорога...

Платье бирюзовое,
Жёлтая скамеечка-
Что меня прижмёшь-полюбишь,
Долго ж я надеялся!

Подметён-задрапирован,
Дом глядится весело-
Пакля,тесаные брёвна,
Холст,картина крестиком!

В том окошке виден май-
Не гадай,с кем свяжешься-
Хоть кого ты выбирай-
От меня не спрячешься!

Нет косы-бери на ум,
Ты ж седая Людочка...
Искры сыплет по столу
Синим краем рюмочка-

Мой покоцаный стакан
До краёв исследуя...
Он не бьётся с высока-
Огранён как следует!

Эх,во всём я виноват...

Платье в пол, чёрный веер и серьги агат,
И надменной улыбки холодная прелесть.
"О мадам, вам известно, я очень богат,
Я живу лишь на вашу взаимность надеясь.

Умоляю, не будьте жестоки со мной,
Дорогая Джоконда! Лаура! Венера!
От любви не излечится ею больной,
И хранят мою жизнь лишь надежда и вера.

Мы вчера на балу танцевали вдвоём,
Я сегодня прошу вашу руку, страдая.
Я богаче других, мой роскошнее дом,
Голова лишь как облако стала седая.

Вы прекрасны, о Боже, как райский...

Платье повисло на краешке стула.
Босоножки, звякнув пряжками, разлетелись в разные стороны.
Две шпильки чернеют на освещённом луной подоконнике.
Белые руки взметнулись и выдохнули: «Ах!»
И распахнулись двери вечности...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...