Суровый

Я там - внутри, вот этой оболочки,
фамилия и паспорт не при чём.
Её порвать возможно, на кусочки,
и сжечь до тла, пылающим огнём.

Лишить всего; питания и крова,
держать в цепях и в карцер посадить.
И мучить тело,пытками сурово,
но суть мою вовек не истребить.

ДТ
30.05.2016г.

Пожалели дети Мурку,
и позвали в свой подъезд...
Постелили коврик-шкурку,
она много ведь, не съест...
Кто - что мог ей приносили
и по праву были с ней.
Так, по-детски и любили,
всё ж, в подъезде ей теплей.

В ту пору Зима сурова,
безпощадная была...
Сердце ж, детское готово,
дать ей ласки и тепла.
А родители смотрели
снисходительно на них.
Мурку в дом брать не хотели
- был запрет там на таких...

Управдому дяде Васе,
так не нравилась она...
Он здесь главный, он во власти...

Мы три года с излишком
Шли от бед до побед:
В сорок первом мальчишка,
А сейчас – уже дед.

Помнишь ад летней бани?
Мессер бреет овраг,
А у нас до Кубани –
Только в небо кулак.

И от пыли седые,
Не могли мы вдохнуть,
Зарываясь России
В материнскую грудь…

Да ведь кто, кроме нас-то?
Тот январь сохраню:
Сталинградского наста
Мы ломали броню.

И на запад сметая
Паутину траншей,
Наша цепь шла литая,
Только раны зашей!

Шрамы Родины долго
Не сходили с лица...

Ветра над полем Куликовым –
Как шесть веков тому назад.
И, устремляясь вдаль, суровым
Становится невольно взгляд.

К чему? Ведь вон – автодорога,
А в небе – реактивный след.
От той поры совсем немного
Дошло до нас сквозь толщу лет.

Но память … Я глаза прикрою –
И вижу поле, как тогда.
Иду звериною тропою,
Из Дона пью – вкусна вода!

Цветет ковыль, по плечи ростом.
Тону я в море ковыля.
Там, радуясь тяжелым остям,
Семян ждет матушка-земля.

Стоит зеленая дубрава
Утесом...

Прости мне дум тяжеловесность,
Прости мне вольность их идей.
От них в делах моих небрежность,
Я сам раскаиваюсь в ней.

Ах, что ж ты так ко мне сурова,
Ведь ты сама клялась мне в том,
Что ты меня принять готова,
Всегда таким, как есть во всём.

Ну улыбнись же вновь лукаво,
Как ты лишь можешь, мне опять.
Ну дай мне, на ошибки право,
Их каждый, может совершать.

Я в мыслеобразы фантазий,
Тебя забрать смогу с собой.
Тебе отдам их все и сразу,
И станем целым мы с тобой.

Моих...

Любите всем сердцем...Любите открыто...
Любите как нам заповедывал Бог...
Мужчина всегда должен быть мужчиной...
А не потому-что есть между ног.

Мужчина должен не тело построить...
Построить теплый уютный дом...
Не за деньгами нам нужно гнаться...
А за семьёю за общим столом...

Чтоб были руки...откуда надо...
Не нужен мастер, когда есть муж...
Не плед , а он вас согреет завтра...
Во время долгих суровых стуж...

Должна быть женщина настоящей...
И не должны деньги быть...

Канатоходец - вот пример для всех,
Эстетика и грация - во славу.
Имеет в цирке он большой успех,
Сурового, должно быть, дядька нраву.
Под куполом пройти на высоте,
Где элегантно показать кульбиты.
Пред публикой предстать во всей красе,
В костюме, что орнаментом расшитый.

Идёт свободно, тонко и легко,
Как дуновение ветра лугового.
Казалось, всё далось ему легко
И нет секрета в этом никакого.
И не было падений с высоты,
Ушибов сильных, сложных переломов.
В глазах уставших дикой...

"Служите, братья", - как наказ,
Как подытожил жизнь в два слова.
Сказал спокойно и сурово,
Хоть знал, что всё в последний раз.

Героев много у войны,
Они известности не ищут.
Награды их потом разыщут
На перепутиях страны.

Какой постиг восторг, какой открыт простор,
С надеждою воззрим в судьбы предначертанье,
Но грустно замираем, глядя на узор,
Реалий будущего мира протеканье.

Оракул предсказание своё берёт,
В знаках судьбы и их особом сочетаньи,
И тот кому он эти знание даёт,
Так станется, что ждёт, увы разочарованье.

Когда же, вдруг поймёт, что все его мечты,
И путь его идёт всё дальше от желанья,
Недостижимы и пока несбыточны,
Согласно предсказанью и все его старанья.

Так лучше бы не знать...

Сонет
Послесловие к сказке Х. К. Андерсена "Гадкий утенок"

Я давно уже лебедями
Поднят был над неверием чуждых,
Возвеличенный их вождями,
Утешением стал для недужных.

Только лебеди были черны
Злой гордыней - духовной скверны,
Вновь я стать захотел беспризорным
И уродливым даже наверно.

Вновь летать захотел одиноко
Совершенства искать воплащенье
Только волей сурового рока
Я подвергнусь опять ослепленью.

Красотой привлеченный внешней
Как другие, увы, я грешный.