Суровый

Вновь сердце рвется на куски...
Душа разорвана на части...
Ну почему я не могу
В жизни твоей принять участье?

Зачем ты мучаешь меня?
Зачем томишь тоской суровой?...
...Лишь дым остался от огня....
Оставь меня...начни по новой...

О, сколько я бы отдала
За сладкий запах твоей кожи...
Проснувшися бы с тобой с утра,
Я знала: ты мне всех дороже...

Но нет, к чему опять мечтанья?...
Перед глазами образ твой...
Ну почему же ты не мой???
Открой мне смысл своего молчанья...

Невский, Невский. Громады колонн.
Блеск дворцов. На вратах колесницы.
Бутики. Новомодный салон.
Беззаботны гуляющих лица.

Галереи. Музей тут и там.
Словно в сказочном сне очутились.
Но скользнул взгляд по скромным цветам,
Что на серой стене приютились.

Что за надпись? «Война…Артобстрел…
Сторона…находиться опасно..»
Вмиг беспечности дым улетел.
Пульс забился в висках нервно, часто.

И откуда во мне эта боль?
Отчего так в груди защемило?
Это было совсем не со мной.
Не со мной...

Оракулом вещает голос зычный,
По ниткам рельсов строчкой поезда,
А толчея потоками привычно
Стремится, растекаясь, кто куда…

Народ волнуется, ведь полных два состава
На завтрак проглотил туннель-удав.
Но вот открылась пасть, и тот, что справа,
Вдруг выплюнул очередной состав.

Сгустившись до упора на перроне,
Молекулы людей штурмуют дверь.
Вагоны загрузив, потоки гонит
Прижившийся в тепле подземки зверь.

Ускоренные смены дня и ночи,
Свет остановок, между ними – тьма,
И хоть на...

Как хочется счастья, и просто любви,
Прошу не корябай и сердце не рви.
Зачем так сурово дуют ветра?
А ты о любви говорила вчера...

Где радость и горе уже не понять,
И вряд-ли комуто стон сердца объять.
Ужель что то стоит нашей любви?
Мы сами всё топчем, в себя посмотри.

Пускаем в жизнь нашу зачем то чужих,
И плачимся им приняв за родных.
Быть может пригреют, но вряд-ли поймут,
С сарказмом потом за спиной разнисут.

Любите-же близких, они вам нужны,
Не кто не поймёт, мы другим...

Добро суровым быть должно,
Чтобы летела шерсть клоками
Со всех, кто лезет на добро.
Добро – не жалость и не слабость,
Добром дробят замки оков.
Добро – не слякоть и не святость,
Не отпущение грехов.
И смысл истории – в конечном,
В добротном действии одном:
Спокойно вышибать коленом
Не уступающих добром!

Девчонка... Наташка!...фигурка-лоза
манящие губы... с хитринкой глаза...
возникла внезапно, как будь то во сне
и я покорился такой красоте...
Я раньше не думал, не знал, не мечтал..
что есть во вселенной такой идеал.
Пришла ни откуда... суровой зимой
и лучики солнца зажгла над Землёй...
очнулась природа от мрачного сна
и в грёзы любви посвятила меня…
...и падали звёзды.....вращалась Земля...
пытаясь остаться нетленной
мне, кажется, мы повстречались не зря
в огромных просторах...

Вот поднялся Вождь
в свой ничтожный рост.
И в усмешке
скривил рот
И сказал он так:
этот первый тост
За великий русский
народ!
Нет суровей, сказал он,
его судьбы.
Всех страданий его
не счесть.
Без него мы стали бы
все рабы,
А не то, что
ныне
мы есть.
Больше всех он крови
за нас пролил.
Больше всех источал он пот.
Хуже всех он ел.
Еще хуже пил.
Жил как самый паршивый
скот.
Сколько гнусных
и черных дел
С ним вершили
на всякий лад...

Сегодня, тринадцатого апреля,
Впервые на даче осу лицезрел.
Она ещё вялая, робкая, квелая.
Не жалит поди ещё: яд не созрел.

Ей надо ещё оклематься немного,
Согреться на солнышке после зимы.
К теплу и весне оказалась дорога
Суровой. И всё-таки выжили мы.

Осе хорошо. Знать не знает про кризис,
Про цены, что в злобном своём кураже
Вгрызаются, словно голодные крысы,
В семейный, совсем не богатый, бюджет.

Не знают про кризис ни солнышко рыжее,
Ни ветреный этот гуляка-апрель,
Ни...

Помню, Мальчишом-Кибальчишом,
Я читал совсем другие книжки
Про Айвенго, про индейца Джо,
Пятачка и мишку-шалунишку.

Пятачек теперь огромный Свин...
А вокруг, в суровом настоящем,
Правит миром подлый Буржуин
В каждый дом поставив зомбоящик.

За стеной моей живет медведь
С глубоко латентным интеллектом.
Вечерами любит он реветь
Под Destruction, Helford или Те Кто

Свой электрогенераторный сонет
Между ног Эпохи Дуралея.
А в стихах: Космический Минет,
Нагуаль, где бог Амон Тулеев...

Моя Сибирь! Край комаровый,
Твои дремучие леса
Непроходимы и суровы,
Но несравненная краса!

Из сказки вырваны страницы
И в мир таежный внесены.
Здесь жуть наводят шорох птицы
И бурелома валуны,

Да рев медведицы мамаши,
Зовущий малых медвежат.
А те морошковую кашу
С малиной заглотнуть спешат.

Вся мордачка уже в чернике,
Иль в голубике, может быть,
В шерсти запуталась брусника.
Красавцы! В речке нужно мыть!

Струится солнце через крону
Тайги распушенных бровей
Пихт нежных...