Стылый

Не я, и не он, и не ты,
И то же, что я, и не то же:
Так были мы где-то похожи,
Что наши смешались черты.

В сомненье кипит еще спор,
Но, слиты незримой четою,
Одной мы живем и мечтою,
Мечтою разлуки с тех пор.

Горячешный сон волновал
Обманом вторых очертаний,
Но чем я глядел неустанней,
Тем ярче себя ж узнавал.

Лишь полога ночи немой
Порой отразит колыханье
Мое и другое дыханье,
Бой сердца и мой и не мой...

И в мутном круженье годин
Все чаще вопрос меня мучит:
Когда...

Es sheint mir, dass gefallene Soldaten,
Die man sehr lange noch erwarten wird,
Grabstaette nicht im Feld gefunden hatten –
Sie ziehen, als die Kraniche im Wind.
Bis heute noch seit den blutroten tagen
Hoert man von oben irhen shrillun Ruf…
Vielliecht darum kann niemand etwas sagen
Als dieser Zug sich oben langsam ruert…

Ich sah sie abends oft forueberziehen,
Sie schnuerten meine Seele schmerzenvoll…
Dort unter ihnen ist ein Platz geblieben,
Ein kleiner Platz, den ich einnnehmen soll...

…И не надо даров, и не надо наград,
Я без маски прейду на твой маскарад,
Я прейду, потому что должен прейти,
И зажечь в глазах мертвых живые огни.
А потом, растворившись в сиянии сна,
Стать все во лишь историей старого дня.

Я не знаю, зачем это выпало мне,
Почему среди смеха я в тишине,
Отчего в глубине моей старой души
Я мечтаю уйти с этой грешной земли.

И не будет слез и печальный роз,
Просто в миг погаснут мириады звезд,
Упадут с небес в бездну стылой тоски,
Разбивая собой...

Ты принимал нас "лопоухими щенками",
У локтя левого с единственною лычкой,
«Да-с... жидковаты», - и в улыбке зубы скалил.
...Как нам «аукались» домашние привычки!

Шесть долгих лет ты находился «просто» рядом.
Поблажек, скидок – никаких... «Ну что ж, что юнны?»,
Был грех - вне очереди, нахватав нарядов,
Скоблили мы паркет и драили гальЮны.

Шесть долгих лет ты «просто» заменял нам папу.
В руках держал, уж не напрасно, ротный «скипетр» -
Ты все решал, (я пред тобой снимаю «шляпу...

Нагая пустыня лежит, не дыша,
По ней тихо бродит печаль,
Безбрежность и дикость летят, не спеша,
В немую и вечную даль.

Тяжелыми плитами мертвой земли
Покрыто пустынное тело сухое,
Блестящий песок затвердевшей крови
Танцует среди пустоты и покоя.

Зачахло бесплодное тело пустыни,
Давно позабыло вкус нежной воды,
И в тихой агонии плоть ее стынет
От жарких лучей беспощадной звезды.

Лишь воют порою и стонут ветра,
И серое небо лишь скупо поплачет,
О том, как когда-то здесь...

Дайте мне ветром наполнить грудь.
Дайте разжать тиски.
Мне б зацепиться за что-нибудь,
Из того, что сверлит виски.

Часто меняет калейдоскоп
Слайды минувших лет.
Соткано прошлое из кусков
Из промахов и побед.

Холод украден из головы,
Сердце лишилось тепла.
Роем гудящим осы молвы
Вылетели из дупла.

Мне бы в котел с кипятком нырнуть,
Стылую кровь разогреть.
В прорубь, затянутую ледком,
голову окунуть.

Оставлю надежду на чудо, пойму -
Юности не вернуть.
И, счастлив, я буду...

В слезах
я просыпаюсь утром стылым.
В глазах
тоска, прогнать ее нет силы.
Дрожу
от холода пустой постели.
Брожу
у телефона две недели.


Жду слов,
в ответ - безмолвие пустыни.
Оков
на сердце груз лежит отныне.
Печаль
песком шуршит и стоном душит.
Как жаль!
Нам отчужденья не разрушить

И дождь прошел-и только лужи
Как неба мокрые следы,
Мой город осенью простужен,
Моя душа-что в нём не ты
Идешь навстречу мне бульваром,
Толкнешь, входящего, меня
В пришедший лифт.И в парке старом
Не ты идешь вдали одна-
Не ты.Тебя в нем нет,
И, что скорей всего, не будет-
Мой город вымер.Как ослеп,
В себя упрятанный средь буден,
Я эту боль ношу в себе-
Здесь никому никто не нужен,
Никто не знает о тебе,
Здесь каждый осенью простужен....
Ты-лишь во мне.Но нет тебя...

Пропасть, трещина, ров, излом...
Птица била в силке крылом.
Лошадь сбросила седока.
Небо заперли облака.

Чёрный парк от ветров стонал.
За спиной стыл пустой вокзал.
Дождь смешал снег с землёй чужой...
Жизнь - разрезанная межой.

Акаций сладкий аромат
Струился бархатом по лицам.
Рубиновым вином – закат.
Прощался и не мог проститься.

Печально таяли лучи,
Бесследно покидая землю,
Безмолвных женщин и мужчин,
Задетых ненасытной темью.

Рубиновый сгорал закат,
Пронзительно кричала птица,
Стыл душно-пряный аромат
Акации на мертвых лицах.