Стыду

КРЕСТОВОСКРЕСЕН

Велик тот день, когда впервые
В Его молитву вы вошли,
Земля и небеса живые,
Созданья смертные земли...

Велик тот день, когда Он чашу
Сию приял – когда, с вершин
Спустясь, вошел в семью Он нашу
И как Учитель, и как сын...

Велик тот день, когда на гору
Он Елеонскую взошел –
И сразу перевесил Тору
Его живительный глагол...

Велик тот день, когда, Царь Славы,
Отца прославил своего,
И отступился сам лукавый,
Повержен кротостью Его...

Велик тот день, когда...

Эх, Россия! Да! Русская Мать
И тебя-то сумели на Родине обобрать.
Не стыда ни совести у людей...
Коль замахнулись на матерей страны своей.
Забрали материнский капитал...
Чтоб дитё русской матери страдал.
Более десяти миллиардов умыкнули...
Около сотни тысяч матерей обманули.
Да! Столько же детей,
Впрямь не вор, а настоящий злодей...
Куда только полиция смотрела?
Или вновь на праздниках пела...
Чтоб столько матерей обобрать,
Криминал большой надо создать!
Или ждали когда матерей...

Я сам такой, лишь написать и выложить, а на
прочтение, уж сил и не осталось, (а если б про-
читал, какая жалость, конечно б стёр), (стыда
не маем, не имеем, не потому, что празднуем
и рдеем, по жизни просто так, а потому, что....
всё пустяк, посыл, не осознал, не смог и смы-
сла, не освоил, (тем более, что нет, тризвон-
ил)... (как трепетанье трав, листвы, под ветр-
ом, без умысла и порчи и оправ, не приукра-
сить всех застав (дворцов и комнат), (просп-
ал, прохлопал, прозевал?) а...

Это счастье уметь сочинять по ночам,
если сон невозможен, как снежная буря в июле.
Жаркий ливень хлестнул по лицу сгоряча,
проплясал гопака на крыльце и пошёл бедокурить
по засохшим окраинам, спекшимся глинам родным,
по поместьям души, не желающей грамот охранных,
не клянущей судьбу за горящий как уголь нарыв,
а желающей только с дождём пробежаться на равных.
Потому то ей ливень глухой темнотой объяснит
до конца эту боль, что она большинству не знакома.
К хиромантам...

В этом мире давно курят женщины,
В этом мире давно нет святых.
В этом мире всегда людям весело,
От падения боли других.

В этом мире сейчас разрешается,
Выходить замуж и мужикам.
Блуд — считается в нём теперь равенством,
Ведь потерян был в нём стыд и срам.

В этом мире казнить запретили,
Извращенцев, убивших детей.
И в нём может спокойно насильник,
Дальше жить средь нормальных людей.

В этом мире бандит — с адвокатом,
Ну а жертва — со страхом своим,
Что насильника встретив когда...

Уже октябрь
Окутал город,
в седой туман и резкий холод.
Стыдясь, деревья в наготе
Стоят в безмолвной пустоте.

Дождь сыплет с мокрой колыбели.
Седые облака летят.
Аллеи в парках опустели,
Озябшие кусты стоят.

Повсюду слякоть и ручьи.
Дома сырые,
окна плачут.
И пешеходы, горбясь, прячут
Свои одежды под зонты.

Вот - вот закружит
мокрый снег,
На обувь, с грязью прилипая.
Задует ветер, а листва
К земле прижалась -
и мертва.

Увядший лист кружится над землёй.
Деревья медленно роняют позолоту.
Шуршит по листьям, навевая что - то,
Печальный дождь холодною тоской.

У осени - глубокие глаза,
Полны слезой тоски и увяданья.
Струятся тихой красотой в её молчанье,
Сгорая в пламени, что бросила гроза.

Я так люблю тебя, моя родная осень!
И глушь дождей, и запах пустоты.
И стынь и стыд древесной наготы
И журавлиный плач в седую просинь.

Я так люблю, когда в тиши деревья
Роняют листья на мою ладонь...

Снова в дальние края улетели птицы,
Перелистываю я, Жизни сей страницы,
Как то быстро, невзначай, пролетело Лето,
И в моменте Бытия, затаилось где то..

Уступило своё место, Осени сестричке,
Ну и Осень разошлась, расплела косички,
Разбросала свои пряди, золотом, небрежно,
И покрыла все деревья, с ласкою, и нежно..

А средь прядей золотых, словно стыд румянца,
Воспылали языки жаркого багрянца,
Постаралась, ну и ну, взглядам всем на диво,
Что за славная пора, до чего...

В Россию Новый год пришел,
А кто-то счастья не нашел...
На тот свет уже ушел,
Путь небольшой в этом году прошел.
Что же ждать в России дальше?
Коль с начала года одни несчастья.
То в домах люди сгорели...
То на автобусе в фуру влетели.
Погибло восемь человек...
Ушли из жизни в другой век.
Как видно храмы возродили...
Народ туда уж зачастили.
Трагедии в стране не уменьшаются,
А как видно прибавляются...
Что ж случилось на планете?
Или помутились разумом на этом свете.
Каждый день...

Не понять мне логики подонка,
У нас разный с ним на вещи взгляд.
У него трусливая душонка,
Убив сзади, он победе рад.

Подлость, ложь, предательство, коварство,
Вот, его привычный арсенал.
Что ж, за всё нам всем, своё воздастся,
В жизни сам, он этот путь избрал.

Его я безмерно раздражаю,
Тем, что я на этом свете есть.
Я открыт — и тем ему мешаю,
Ненавистен тем, что верю в честь.

Низок — мелок он своей душою,
Себе маской, фото моё взял.
Видно он, стыдится быть собою,
Только...