Ствол

Загляделся я в небо черное
И как будто с отверстья ствола
Вспышкой звезд пустота бездонная
мне на сердце блаженно втекла

Обреченные жить и с любовью
Отдаваясь навек бытию
Беспричинно, нарочно и с болью
Отмеряем мы долю свою

Окаянные дни отлетели
В сатанинские сходы теней…
Без меня на вселенской постели
Звезды мирно мерцают во сне

Я жгу листки своих блокнотов...
Они сгорают без следа,
но из огня мне шепчут что-то,
на крик срываясь иногда.
Ну, вот листок: на нем пометки,
что второпях писал давно,
о напрочь сгинувшей разведке,
ушедшей в ночь под Ведено.
Тому уже три года с гаком,
но дело в людях, не в годах...
Их помнят матери, оплакав,
в далеких русских городах,
да этот листик из блокнота,
что предаю теперь огню.
Другим же помнить неохота -
так я ведь их и не виню...
Я просто жгу свои...

В ущелье вызревают облака
и в горы заползают, отдуваясь,
и на тропинках горных оступаясь,
о скалы в клочья рвут свои бока.
Но - молча. Как в веках заведено.
Как заповедано - без охов, ахов.
Взлохмаченною горскою папахой
их надвигает ночь на Ведено.
И Ведено вздыхает тяжело:
опять пойдет пальба за блокпостами.
Джихад дурными взвоет голосами
разбойничью молитву за селом:
Аллах акбар! А на стволах - нагар,
а к облакам - дымы пороховые...
Век двадцать первый. Южный край...

Скучаю сидя у окна,
Стараюсь я понять.
Что тянет меня взять рюкзак
И на вокзал бежать?

А в поезде под стук колёс
Как будто в первый раз
Считаю я стволы берёз
Не отрывая глаз.

Вот на столе в стакане чай
И с маслом бутерброд.
И за полночь уже давно
Весь спит уже народ.

Вагон в чужие города
Уносит меня прочь
Неугомонная. Никто
Не в силах мне помочь.

Усну всего на два часа,
Разбудит проводник.
Я выйду на чужой вокзал
От дэжавю замру на миг.

Я встречу поезд питерский...

минул дождь

откинув мокрые волосы

выхожу из под дерева

где прятался от ливня

прижавшись ко стволу кряжему

под густою листвой

исчезая в тумане

вдаль вьется дорога пустая

запах озона ноздри щекочет

алмазные капли на траве обочин

прилипшая к телу футболка

ручейками холодными

стекают вниз по спине

струйки воды

продрогши до ниточки

в пупырышках крупных

рук гусиная кожа

шлепая шатко

по скользкой глине

чавкают башмаки

перепрыгивая через лужи...

Сжался мир до пределов березовой почки,
корни выпили влагу дождей и растаявших рек.
Сила пламени жизни - наследие матери-ночки
по древесным восходит стволам в новый век.
Барабаны молчат, нынче соло красавца фагота.
В партитуре апреля закатов закат и восходов восход.
Перестук дровосеков Харона, зловещие ноты
контрабасов и туб, лад минорный -последний расчет.
Пыльный ветер гуляет в прокуреных легких волынки,
круг квинтовый шарманок замкнулся, кто ключ подберет?
Замолкают с шипеньем...

Медленно таяли звёзды во мгле ночной.
Тьма наступала решительно, неотвратимо.
Люди дрожали от страха, воняло войной.
Девять драконов летели над городом. Мимо.

Девять драконов, чья сила стихиям ровна,
Чья шкура прочней, чем доспехи из стали.
Их боялся король, их боялась страна.
Уже мёртвые в пропасть упали.

Вдруг куда-то луна испарилась с небес,
Городские дома задрожали.
Великанов толпа и Ярун - полубес
От кого-то куда-то бежали.

А хранитель ворот несговорчивый сфинкс,
Тот, что...

В день Именин, а может быть рождения
Был Заяц приглашен к Ежу на угощенье
В кругу друзей, за шумною беседою
Вино лилось рекой, сосед поил соседа!
И заяц наш как сел так смело исходя настолько окосел
Что откочнувшись от стола сказал
- "Пошли домой"
- "Да ты найдешь ли дом"? - спросил радушный еж
- "Поди как ты хорош?"
- "Прилег бы лучше спать!"
- Пока не протрезвился
- В лесу один ты пропадешь. Там говорят, что Лев в округи объявился
Что Зайца убеждать
Заюшка залепечел
- Да ито мне...

Деревья растут ветвями из неба,
Стволами уходят в землю,
И лето их кормит солнечным хлебом,
Подземной питает купелью.
А осенью ветер зябкие ветви,
Раскачивая качелью,
Осыплет на землю листики-жертвы,
Расстелет их мягкой постелью.
И стужей морозной, хладной порою,
Под воющей злой метелью,
Снега потеплее пухом укроют,
И песню споют апрелю.
Но вот уж сугробы смыты ручьями,
Будильник звенит капелью,
И почки набухли младыми грудями,
И ветви наполнились трелью.

20 августа 2007 г...

Еще жара не отпускает сентябрьский день...

Роса в гарячем свете тает и только тень

тихонько, вкрадчиво прильнула к кривым стволам.

Прохлада на траве уснула, шепча цветам,

о влаге в сладостном покое осенним днем.

Когда усталый лист укроет, cтелясь ковром,

и зашуршит, гонимый ветром над жнивьем.

Рассеет думы серым пеплом, умыв дождем.