Стуки

Разобидел? Как? Сам не понял?
Хоть, Царевною называешь.
Бог всё видел! Он - нам не ровня,
И обиды не все прощает.
Ну, пропил, ты, почти неделю
И, как город, стал сам незрячий,
Этот стук - по мозгам так смело,
Сердца стук - по крыше как мячик.
А спираль намотать на горло,
Перегон всей барды аппачей?
Может, пива тоску прогонит,
Будет легче с похмелья – значит!

На черной виселице сгинув,
Висят и пляшут плясуны,
Скелеты пляшут Саладинов
И паладинов сатаны.

За галстук дергает их Вельзевул и хлещет
По лбам изношенной туфлею, чтоб опять
Заставить плясунов смиренных и зловещих
Под звон рождественский кривляться и плясать.

И в пляске сталкиваясь, черные паяцы
Сплетеньем ломких рук и стуком грудь о грудь,
Забыв, как с девами утехам предаваться,
Изображают страсть, в которой дышит жуть.

Подмостки велики, и есть где развернуться,
Проворны...

Он очень странный. Почему
Тогда поверила ему?
И не было на то причин –
Видала я других мужчин.

А с ним спокойно и легко,
И все проблемы далеко.
Лишь тишина и тепло рук,
И толь часов иль сердца стук.

Потом я встану и уйду
В дождь или в снег, в мороз, в пургу.
Он позвонит, я жду звонка,
В кругу дневных забот легка.

Настанет вечер. Снова вдруг
Услышу я заветный стук…

В придуманных мирах – суть – пепел,
песнь рапсодий,
плен музыки разбросанных мелодий,
терзание, рыдание нот,
в придуманных мирах фантазия живёт,
и, обретая эфемерность линий,
ложиться тенью на дыхание лилий…

Тяжёлый стук, то капли звук,
хрустальной капли, рухнувшей из сонма тьмы,
чу, встрепыхнулись бодрые умы,
чу, вздрогнули, чу, всколыхнули пламя...
Художник пишет так чарующий портрет,
он ищет чувства, он находит бред,
бросает кисть, в бессилии пылая.

Придуманных миров мерцает...

Собранье зол - его стихия.
И он, не знающий стыда,
Ведет политику незримо,
Все подавляя голоса.
И сердца стук живой и гордый
Ты не услышишь. Этот стук...
Так здесь играют механизмы.
Законы мира - стали звук!

Здесь все подвластно, объяснимо.
Здесь всё излечат, всё поймут,
Но всё живое здесь забыто -
Живое не понятно тут.
Понятны только механизмы
И затухает голос мой,
Всегда живой, всегда лучистый...
Я преклоняюсь пред тобой.

Я преклоняюсь пред Иудой,
Пред Императором страны...

Вот Окунёво,наш предел мечтаний.
Здесь,на поляне,у сосны желаний
Палаточный наш городок стоит.
Все люди спят и городок молчит.

Нежнее флейты слышу голос я,
То голос Ангела,не голос соловья.
И в тишине под звёздами звенит
Тот голос и к себе меня манит.

Но вдруг замолк и тишина вокруг,
Я слышу только сердца сильный стук.
Вокруг лишь сосны,звёзды,тишина
И,кажется,я на земле одна.

Вдруг сердца стук прервался,слышу вновь
Как голос Ангела поёт Любовь.
И слово каждое я слышу в...

Я целую сердечко твоё
И слезинками орошаю,
Подарю я ему всё тепло,
Всю любовь отдаю, я знаю:

Для меня оно только стучит,
Я под стук его засыпаю
И Любви золотую мне нить
Сладких слов посылает стаю.

Милый мой, ты ещё далеко
Сердца стук слышу я, как эхо,
А Любовь вершит дело своё,
Разрушая границы, вехи.

Съединила она нам сердца,
И печать положила - Верность,
И души засияла краса,
Принесла нам на крыльях Нежность.

Мы пьяны той любовью и ждём,
Нам Любовь обещала встречу,
И...

В одной жизни были Вани,
А в другой приходим--Мани.
В каждом теле свой прицел,
Своя догма, своя цель.

Рассуждают Мани-Вани:
По какой прожить программе?
Разный ум им в тело дали,
Разный стук в кардиограмме.

И от прошлой жизни в каждом
Змей взвивается бумажный.
Коль послушный--будет в радость,
А зашкалит--будет напасть.

Больше чувствовали б Вани,
Меньше пыжились бы Мани,
Так,глядишь, в кардиограмме
Стук один был--МаниВани.

Жизнь--красивая игра,
Смысл--исполнить до конца...

В прокуренном вагоне, где слышен стук колес,
Нашли друг друга двое,с одним был рыжий пес.
В купе на нижней полке, сидел смотрел в окно,
А поезд дальше едет,и за окном темно.
Смотря в глаза друг другу, не нужно лишних слов,
И носится по кругу,один из лучших псов.
Забыли, разлюбили, и он не лучший друг,
Они так славно жили, без этих вот подруг.
Скулит и чешит уши, а мокрый нос блестит,
А их не слышат души, а поезд все летит.
И рыжий пес в обиде, под полку хочет влезть,
И рыжий пес...

За все красивые слова
И яркие детали
Папаню критики едва
Вконец не задолбали.

Критиковать во все года
Поэта каждый волен,
И потому поэт всегда
Гоним и обездолен.

Но это,в общем,суета,
Другая вещь похуже:
На то поэт и сирота,
Что даром всем не нужен.

Вот и сынишка--оглоед
И пубертат противный:
Уже ему шестнадцать лет,
Уже репродуктивный.

Папане он для красоты
И типа назиданья
Сказал:чуть-чуть,и гений ты,
Посмертно это званье,

Ты проходил бы иногда
Проверку организму...