Строгий контроль

Мы кум с тобою за постилися…
Над жизнью этой не глумилися!
Все каноны здесь исполняем…
В любовь с девками, не играем.

А вот гутарют батюшка пожилой!
В пост этот отрывается дорогой…
Сала с мясом, днями в пост рубает!
Дорогими коньяками запивает.

Грешную жизнь в пост продолжает…
Сам себе, все грехи свои отпускает,
Душу грешную свою, себе прощает…
Да! Девчат молодых до утра обнимает.

Аж те, стонут и визжат по ночам…
Когда он их энтим делом, причащал!
Девки те подругам своим...

Бог не будь ко мне строг,
Дай мне вольную волю.
Дай без пут обязательств,
Мне одну из дорог.
Мир, где людям собой, я глаза не мозолю,
Где огнём обстоятельств,
Счастье случай не сжёг.

Уж прости, мне тепла,
Много я не желаю.
Глянь в мою душу — в ней,
Нет и капельки зла,
Я устал, в этот раз, пусть моя хата с краю,
Будет в мире людей,
И колоть перестанет, сердце боли игла.

Знаю я — не могу,
Отыграть жизнь назад.
Чтобы в прошлом, вернувшись исправить,
Что неправильно делал, спеша...

Воздвигнут был во славу Бога,
И не найти, пожалуй, слога,
Чтоб описать мне как тогда,
Сияли златом купола.
Как по холмам в тиши печальной,
Распространял повсюду он,
Колоколов призыв кристальный,
Хрустально - чистый, добрый звон.

Пред ним персты втройне слагали,
Крестились вдоль и поперек,
Порой с печалью провожали
Обитый тканью мрачный гроб.

Весной, над строгими крестами,
Кружили черные грачи,
На пасху, шумными рядами,
К нему сходились куличи.
Попы здесь ладаны курили...

Иван Васильевич проснулся утром и со стоном открыл глаза
В воздухе странно пахло озоном, в голове утихала гроза. На рыжие стены падало солнце, казалось - они в крови
Его дороги были разбиты колесами ее любви

Его звери испуганно жались друг к другу - их сотрясала дрожь
Иван Васильевич стал задумчив и посмотрел на нож...
Странные мысли приходят в голову после душевных травм
Иван Васильевич быстро оделся и потащился в Храм

Строгий священник любезным голосом отпустил ему все грехи...

Молчи меня мое мычало
Мне мочи нету напевать
Мне неизвестность настучала -
Мой мальчик молча лег в кровать
Я в зеркале увижу, глядя,
Коняги красного купанье
Весь в пене мыльной из засады
Я совершаю раздеванье
И сосны строгие стройнеют
Стремясь стоящее пристроить
И, торопясь, торгует Троя,
Стыдливых глаз поднять не смеет
И девочка себя не помнит
Когда в кроватке засыпает
И ускользает прочь из комнат
И маму мамой называет

Едва заметное название
На грязно-голубом борту -
Трамвай Последнее желание: Я выбрал как всегда не ту,
Не то,
Не там,
Непоправимое.
И сам сплошное давно,
Стою, а все несутся мимо и,
- закончилось кино.
Пустеет зал, погас экранчик,
Закрыт буфет и туалет,
А вот и он, ползёт трамвайчик.

В ладони потной сжав билет
Вхожу, предвидя всё заранее,
Дух коньяка, дым сигарет.
- Твоё последнее желание?
- Желание? Давно их нет.
- Но ты зашел, а путь недлинен,
Кондуктор непонятно строг...

Ночь, как прежде разумна, уютна, тиха.
И тревога тихонько спадает.
Уведи ты меня, уведи от греха.
От тоски, что змеёй заползает.

В этой строго интимной, ночной тишине
подчиняюсь я ей и приемлю.
Днём летал высоко в голубой вышине,
а теперь опустился на землю.

Разложил всё, что против, имелось и за,
под покровом ночного гипноза.
Где-то просто нажму на свои тормоза.
И рвану, если будет угроза.

Ты густой тишиной обнимала меня.
Направляла, давала мне волю.
И зерно прорастало на...

За окнами осень и шепчутся листья,
Должно быть, о том, что прощаться пора им.
И смотрят друг другу в зубчатые лица
В прожилках желтеющих вен... Умирая
И зная об этом, поверить не могут,
Что нежность заката и ласковость ночи
Заранее были отмерены строго -
Весной, когда лопались первые почки.

08.2002

Я улетаю на твоих ресницах
в страну любви, блаженства идеал.
Кружа в садах на райской колеснице
я, всё равно, лишь о тебе мечтал.

Такой покой, как райская обитель.
Там облака и розовый туман.
Прости меня, мой строгий управитель
за дерзкий взлёт и за земной дурман.

Твои глаза - коричневая замша
и трепет на ветру твоих волос.
Мне, всё равно, прелестнее и краше
увидеть и в раю не довелось.

Кто в нас вселил обычаи и веру?
А если опуститься вглубь веков.
По моему, всему должна быть мера.
Но угнетали предков - земляков.

Которым не доступны были мифы,
лишь строгие глаза у образов.
И по обычаю они молились тихо,
ответа ждали на скорбящий зов.

А у кого же им просить защиты?
Ведь справедливость, только, у богов.
А связь с богами - с помощью молитвы.
Так вера их спасала от врагов.

Им виртуальность очищала души
и проще было справиться с грехом.
Хотели в Рай и все были...