Страницы

Листом осенним
в ладонях лета стану...
Одним из первых.

Художник - Время...
В его палитре странной
нет красок серых...

Рассветы и закаты -
судьбы страницы...
Не все ль мечты крылаты
пером Жар Птицы?

Зачатый в утробе неведения, выношенный на руках самообмана,
в заблуждении, черпающий оправдание собственной жизни,
и согревающий эфемерную мысль мнимого превосходства,
лилия грудничковой мудрости, уже полная самолюбования,
стыдливо пробивающаяся сквозь мутную воду царственной лжи,
твоя истина, хранящая девственность от посторонних глаз это –

философ, боготворящий стены родного храма,
поэт, снимающий шляпу перед выпивкой, женщинами,
втягивающий в прокуренные лёгкие
бездомный...

I
Но если розу доглядеть до чуда...
А как не видеть?! Как же не понять
Откуда эта розовость, откуда,
Каким потоком льётся благодать?!

Упругость лепестков...Какая сила
В одном зерне была заключена
И так безмолвно лепестки раскрыла
И держит...держит...Боже, - вот Она!

А как благоухает! Неужели
Весь этот вал не опрокинул вас?
И вы не услыхали, не прозрели?..
Но как же так?..Ведь вот же...
Вот сейчас...

II
А если душу доглядеть до Бога...
Но как не видеть ?! Как же...

Межсезонье. Пора запустенья.
Мрачных туч всё плотнее покров.
Промелькнули изменчивой тенью
Силуэты несбывшихся снов.

Вот и дождь, забывая о лете,
Водопадом срывается с крыш.
Одинокий простуженный ветер
Прочь уносит обрывки афиш.

Это в прошлом: приливы-отливы,
Череда заблуждений и бед
И страницы ненужных архивов -
Отраженье растраченных лет.

Всё же были они не напрасными:
Ведь на самом крутом вираже
Беспредельная, звонкая, ясная
Тишина поселилась в душе.

С ней возможны...

Свет божественный струится
Снег идет
Сердцу хочется молится
В новый год
Свет Божественный повсюду
Отступает мгла
Обниматься с тобой буду
Ночь светла
Света светлые страницы
Серебристая листва
Снег смеется, снег кружится
Снег
Хрустальная вода

Кто верит в президента, кто в премьера, кто в Мавроди,
А кто -то, будто жизнь на Марсе очень хороша.
Но вот бытует мнение упорное в народе,
Что если в это верить всё, не выйдет ни шиша.

Мы верить начали всему, и начали креститься.
И, вроде, некультурно, как сказать - я атеист.
Я тоже, как знакомый поп, теперь начну поститься,
И будет жизнь, как он сказал, страницы новый лист...


Стремление в правительство,
Мол, мыслим об отчиизне...
Но явное вредительство
Мы видим на харизме...

От наивного семени ты зародилась
Но наивность сама по себе в тебе не грязна
За твоею наивностью древней безпечность
Ты возьмёшь в себя всё даже если гроза
Так твой запах ядреный и чистый устроен
Что не ведаешь ты, что творишь, что живёшь
И на обморок мира от тебя пустотелой
Жмёшь скрипящей душою, как спелая рожь
Пр. Что и так не понять и сквозь сны не проникнуть
Что навеет и спросит, а ты не успел
Что навязчива может быть только в обиде
Ты здесь вышел и взрос, так чего...

для праведника
что любовь, что ненависть
жизни страницы

Море, словно стихов моих томик.
Мягко ложатся на берег страницы.
Я смотрю на тебя, чтоб такою запомнить,
Какою ты сможешь мне только присниться.

Золотится пушок над губою заманчиво,
Обниму тебя взглядом, не пряча желания.
Я люблю тебя, чувство моё не обманчиво.
В поцелуе сольются два наших дыхания.

Тяжёлая лира, ложащаяся на европейскую ночь, на изодранное сознание
ночного Парижа; тихий ад, поднимающийся в первоначальной
стройности, строгости, и, падающий вниз головой в мыльную пену прибоя;
не видно ли Вергилия за плечами – нет –
лишь наэлектризованное одиночество, седое,
жёлто-бледное, всезнающее, как змея, вслушивающееся в правду стекла.
Свобода души – против чуждого мира, против болезненного огня
плоти, изъеденной холодом, туберкулёзом, раком, фурункулёзом;
жёсткая койка...