Страницы памяти

22 июня день памяти на Руси и скорби,
Чтоб внук, правнук, ВОВ 41 года помнил…
Как в 4 утра восемьдесят два года назад,
На Великий Союз вероломно напал враг.

Киев утром бомбили, в СССР объявили,
Началась вторая отечественная война…
Много в тот день народу перебили,
В тяжелых условиях оказалась страна.

Немец подготовился к войне сильно!
Красная армия была тогда бессильна…
Вот и потери наша армия сильно несла,
Как бы трудно не было, Родину спасла.

Слава! Нашим прадедам, отцам и...

Сегодня день памяти святых мучеников…
Солдат служивших Отечеству тружеников!
Их генерал заставлял отречься от веры…
Превратится в жестокие в то время изуверы.

Принимать жестокие гонения на христиан …
Показывая христианам, какой солдат тиран!
40 солдат остались верны, своим принципам,
По своим уставным солдатским признакам.

Они не отреклись от своего родного Христа!
Верными остались, - приняв смерть до конца…
Их и в темницу в холодную всех бросали,
Пищи и воды в темнице, солдатам...

Бугристого ствола касаюсь я щекой.
Привет, мой дорогой, как хорошо с тобой
Мне находиться после долгих лет разлуки.
Тебя здесь посадил, здесь обрету покой.

2-------------------------------------------

В чужом я сердце - царь, в своём же - лишь скиталец,
То раб своей души, а то на миг повстанец,
А то и лживых уст беспечный самозванец
И в доску свой я лишь среди беспутных пьяниц.

3----------------------------------------------

К любви стремится каждый в мире человек.
И было так...

Всё выпито до дна
с последней каплей света,
лишь пьяный снег
мерцает в тишине,
и ты зовёшь меня
в пустыню ночи,
где вместо сердца -
полная луна,
молчащая в груди
стального неба.
И я иду, не ведая,
не помня,
не помня дня вчерашнего,
не зная,
не зная завтрашнего дня,
держась за воздух
заиндевевшим
порванным крылом,
надеясь на
бессрочное однажды...

Он кончил жизнь трагически,
Как истинный поэт,
Строкою, предвещая злую долю.
Годов сложил количество
Чуть-чуть за сорок лет.
И душу отпустил свою на волю.

Скорбели села, города
Тем олимпийским летом.
Москва прощалась навсегда
С мужчиной и поэтом.

Не слыл он клерикалом
И не безбожным был.
Как лампочка накала
Светил, светил…

У бога всуе не просил
Прощенья за грехи.
Душой терзался и любил.
И пел свои стихи.

На них тогда повесили
Политики ярлык,
Но просчитались критики...

Время так стремительно – уже четвёртый год
Здесь, среди земного балагана
Жизнь летит, пророча где-то новый поворот,
Но не заживает эта рана.

Помню твою нежность и открытый свет в глазах,
Руки, на которых грезил сладко…
Яркая улыбка, откровения в словах
Всю тебя дарили, без остатка.

Знаю я, не спрячешься от смерти, не сбежишь,
Каждая кончается эпоха…
Но опять кричу тебе: Услышь меня, услышь!
Плохо без тебя мне… очень плохо!

Помню как душой могла прочувствовать, понять,
Добрым...

А жить-то надо...
Палить ботву,
сиротской
серой кучей
на огороде
ждущей огонька.
Оно, конечно,
лучше б,
лучше б,
лучше б,
чтоб пуля та -
да в самого стрелка.
Иль, на худой конец,
да мне бы в спину,
иль прямо в лоб...
Но только б -
не в него!
Пусть он бы вырос -
маленький мужчина,
пусть он бы вырос...
Только и всего...

Прощай, солдат...
Ушедшему - поклон.
Все больше дат,
все значимей - урон,
все реже строй
и все черней кресты...
Нам не впервой
терять таких, как ты.
Нам не впервой душою сиротеть,
беспомощно сжимая кулаки
И геликонов плачущая медь
озвучивает скорбь моей строки.
Прощай, солдат...
Ушедшему - поклон.
Все больше - скорбных дат...
Все значимей - урон...

Россия на всем протяжении
истории мрачной своей
была палачом в отношении
отмеченных Богом людей.

Талантливый очень опасен:
догадлив не в меру и смел.
И вывод, конечно же, ясен:
на дыбу, в тюрьму, под расстрел.
Военный – под пули отправить,
писатель – перо отобрать,
художник – без красок оставить,
скрипач – не позволить играть…

Россия, войну с населением
победно закончила ты:
на каждого русского гения
один миллион пустоты.

В комнате из мебели – лишь стул да синтезатор.
Лампа без плафончика висит под потолком.
Блюдце на полу, в нем – «беломорина» размята.
Истекает бедная сиреневым дымком.

Нет тут и в помине ни солистов, ни оркестра,
публики изысканной, оваций и цветов,
но за синтезатором зато… сидит маэстро
с ворохом исписанных линованных листов.

Брошены листы. Взметнулись трепетные руки,
пальцами прокуренными в клавиши впились,
и тотчас волшебные, чарующие звуки,
словно волны по морю в пространство...