Столетие

Уже это было,
в истории было!
Под ядерным взрывом
лежала могила,
истекшего ужасом,
города страха —
орудие смерти,
кровавая плаха…
Так было в эпохах
и ближних столетьях!
Наш мир в один миг
зависал в междометьях…
Ни стона, ни голоса,
ни начала…
И только, сжимаясь,
Природа молчала…
И, вдруг, выдавала,
что некогда было:
здесь город стоял
перед ядерным взрывом…
Подобное было,
в истории было!
Земля в вихре с Небом
сливалась в могилу.
И всё вымерзало...

Не примерить судьбу как перчатки,
Под желаний размеры и цвет.
У неё вкус то горький, то сладкий,
И над нею у нас власти нет.

У судьбы своя Книга, Путь, Поле,
Своя Ткань, свой Порядок, Закон.
И ему царь и раб подневолен,
Правит смертными нами здесь он.

И в какой жить эпохе-столетии,
Выбирает судьба за живых.
Путь назначив и место на свете им,
Ограничив во времени их.

И у всех свои войны-сражения,
Свои ниши, свой Рай и свой Ад.
И сквозь время одно направление,
Лишь вперёд и...

Отъеду за город, и там
Пойму, что я многим обязан
Моим откровенным друзьям
С которыми накрепко связан.

И пусть предоставится нам,
На всех, как великое право,
Делить, будто хлеб, пополам
И горечь, и позднюю славу.

Пойму, что обязан врагам,
Расплата, как высшая мера.
Ни рано, ни поздно, но нам
Предложится встать у барьера.

А город уже за чертой
Раздумий, огней, одиночества…
Пока что я еду домой
Набраться и силы, и прочности.

И, как повелось на Руси,
В столетьях...

Коснётся солнце
западного склона,
будто по струнам
проведёт рукой душа,
и Млечный Путь
затянет небо илом.
Твой слух доверится
свирели февраля,
и упадёт в метель,
как листья в воду.
Там,
за причалом городских огней –
бесцветная лампадка дня
безмолвно догорает.
Там,
где никто уже не ждёт –
над белым полем
просыпается луна,
и снег молчит,
как тени над могилой.
И сквозь бессонницу дороги,
сквозь столетья –
ночь освещает жемчуг серебром,
пустыней дышит ветер,
след теряя...

Звучала музыка печально
В толпе полуночных гуляк.
Напоминая изначально
То вальс-бостон, то краковяк.
Она хранилась за печатью,
За толщей кованных замков.
Сосуд наполненный печалью
Иных столетий и веков.
…Из духоты мотив прорвался,
Коснулся призрачным крылом,
Не тех, кто в комнате смеялся,
А тех, кто плакал за углом.
1997г.

Сыны Отечества России!
Стоит приложить усилий…
Не посрамить страны родной!
Как предки отстояли бой.
Когда француз на Русь напал…
Когда кайзер налегал.
В сорок первом, - немец бомбил…
Русский народ… Союз освободил.
Много солдат в степи полегло…
Но немца разбили тогда наголо!
Вот и сейчас враг налегает…
Оружием смерти нам угрожает.
Хотя Русь Матушку! Не запугать…
Научилась за столетья она воевать.
Оружие современное на Руси есть…
Его в России не перечесть.
Так не посрамим Сыны...

Два сюжета – рожденье и смерть,
Остальное – привязка, детали.
Изменить ничего не суметь
Ни в конце и ни в самом начале.
Умещается главное там,
Пропадает и вновь возникает.
Хватит места друзьям и врагам,
Но чего-то опять не хватает?
Мир замешан на пепле, крови,
Цвет и формы в столетьях меняет.
Не хватает, конечно, любви,
Да, конечно, любви не хватает.
Покидая, и землю, и кров,
Все заветное людям отдам я.
Жизнь и смерть, и, конечно, любовь -
Троеперстие Господом данное.
2001г.

Вдруг глаза от бессонниц протру,
Может, вправду чего не заметил?
Мы стоим на открытом ветру
Беспризорные дети столетий.
Побирушки на стыке веков,
Нам рассудок обида замутит.
Толку что от расставленных слов
И от нашей от строчечной сути?
Не спасает небесная синь
Среди горьких изломанных судеб.
Но не бойся, не верь, не проси,
Это после нас время рассудит.
Не бери ни полслова взаймы,
Будь доволен, что солнышко светит.
Даже в нищенской старости мы
Бесприютные малые дети.
Снова...

О если б мог, подобно матерьялу
Тебя, подобно гипсу приручить,
Чтобы навек устала плоть любить
И жизнь не мчалась к мертвому началу,
Но ты живешь и не устанешь жить.

И мириады глаз глядят в тебя
Из тех пространств, что и для них кишели
Небесными телами, и ужели
Я сам живу, все мертвое любя,
И ты живешь, и нас дробят недели,

Ответь, к чему безмолвствия печать
Устам, еще не знавшим кармной глины,
Возбранно меж успенных и молчать,
И ложию скверниться, цеппелины

Я с ангелами звал...

Народ, который вымирает.
Который боек и умён,
Сидит и сопли вытирает,
Кляня изменчивость времён.
И повторяет те же бредни
Насчёт размашистой души
И то он первый, то последний
Да все мы, в общем, хороши.
Но не из самых же мы глупых
Могли бы вспомнить что везде
Столетья строятся на трупах,
На соли, боли и беде.
И не из тупости расчётов
Стоят у времени в тисках
Все петербурги – на болотах,
Все пирамиды – на песках.
2012г.