Стоить

Сто приступов агрессии,
Сто приступов любви.
Истерика - профессия,
Зов разума - умри!

Сто приступов упрямства,
Сто приступов терпенья.
Лечила долго пьянство,
А умерла от лени.

Стоят в снегах усталые
Миллиардом прошлых лет –
Горы новые и старые,
Да Норд-Вестом бранные,
Конца и края словно нет.

Стоят, лучами обжигаемые,
В спектре радужных лучей,
Горы мёрзлые и талые,
Ручьями спешными стегаемые,
В мире нету их мудрей.

Стоят, веками созидаемые,
Что бы жизнь была добрей,
Горы вечные и бравые,
И всегда, по сути, правые,
Храмы сводят для людей.

Стоят, любовью согреваемые,
Дабы сердцу быть милей,
Горы нежные, неподражаемые,
Правдой жизни истязаемые...

Стоит ли одно стихотворение
одиннадцатидневного чистилища?
Но ведь функция времени – очищение шелухи.
Я знал, это всегда жило во мне,
просто когда-то вы этого не прочли
за кисло-лимонными газетными вырезками
наших бесед, наших обид,
жило подземным ключом,
старым документальным кадром мертвого сада,
просто вы этого когда-то не разглядели
за чёрной ширмой ресниц и ледяными губами,
ледяными от слов, брошенных вскользь,
в кротовые норы заполненных пауз.
Стоит ли одно стихотворение...

Стой, пацан, опять к победе рвешься,
(Он удрать, не слыша, норовит).
Ты смеешься, ты пока смеешься,
А за поворотом смерть стоит.

Юноша, постой, не жми по газу.
(Жмет на всю, себе наоборот).
Поворот еще не видим глазу –
Этот твой последний поворот.

Не спеши, жених, невеста в плаче,
(Крик истошный, некрасивый рот).
Ничего не сделаешь иначе –
Поворот, тот чертов поворот.

Ты куда, отец, детишки хнычут,
(Понимаю, что тебе везло).
Выплывает не когда-то, нынче,
Это сиротливое...

Стояла Русь и стоять будет!
Хотя чиновник сильно ворует…
В банках вообще миллиарды берут!
Да! Заграницу безнаказанно прут.
В Нота-банке 26-ть млрд. умыкнули…
Спасибо полковника примкнули,
А то бы и не знали, куда деньги пошли…
У кого прибежище своё они нашли.
В органы кадры «честные» набираются,
А какие полковники из них получаются!
Европейским правоохранителям далеко...
Такие миллиарды иметь, - учится лет сто.
Стыдно России вот за таких сынов…
Полковников, генералов наглецов!
Они...

Сто лет назад на верхнем Дону!
Восстали деды, прадеды на борьбу…
Коммунистическую власть убрать!
Казачий уклад на Дону продолжать.
Да! Видать власть, взяла уже бразды!
Вот и положили эти головы казаки…
Хотя и они много голов срубили,
Но ничтожные у них силы были.
Кто на восстание их на Дону поднял!
Сам с золотом за границу слинял…
Пообещав казакам золотые горы,
А сами смылись, до чужого порога.
Вот казаки и лишились своих голов!
Рубая в той мясорубке, своих братов…
Сто лет прошло с...

Стояла избушка в таёжной глуши.
Лишь ветер бесстрашный вокруг ворожил.
Могучие ветви склонились над ней.
Не видно дорожки до ветхих дверей.
Стояла избушка в таёжной глуши.
Скучая, стояла… Никто в ней не жил.
Елена Евстратова


Стояла избушка в таёжной глуши.
Грустила, скучала. Никто в ней не жил.
Но ветер - волшебник в тайге ворожил.
Из рун заклинанье над крышей сложил.

Избушка шагнула и вдаль поплелась,
Сквозь заросли сосен и липкую грязь,
Поверила ветру, с судьбой не смирясь...

Стою темной ночью,

Глаза горят,

Мне очень плохо,

Когда тебя нет.

Стою я одна,

Вокруг тишина.

И плачет небо,

Я опять одна,

Когда тебя нет

Вся жизнь становится черной .

Но появляешься ты

И это все проходит,

Я стою на краю,

Тебя нет рядом.

Но кроме тебя

Мне никого не надо.

И вот я вижу твой силуэт,

На руке мой шрам;

Ты кричишь мне: «нет!»

Только крик «люблю»

Дает понять,

Как трудно найти

И легко потерять.

Стою один я у окна,
Гляжу на тополя.
В молчании грустно как во сне,
Стоят они как я.

Прошла пора зелёных крон,
Ушли те времена,
Когда стояла на дворе
Июньская жара.

Подходит осени конец,
Зима в окно стучит.
А утром вся трава как снег
под инеем лежит.

И солнце светит с высока
Не тем уже теплом.
Весёлых песен птичий хор
Неслышен за окном.

Идёт зима пора снегов,
Коротких дней и злых ветров,
Бескрайних долгих вечеров.

С тоской в груди я жду зарю,
Когда на землю с лучом...

Стоит могильная плита
На старом кладбище у леса,
Вокруг неё кресты стоят
Погнуты временем и ветром.
А под плитою нет цветов
Сюда давно никто не ходит
Лишь между согнутых крестов
Бродяга – ветер воеводит.
Пол сотни лет прошло с тех пор
Как не дождался Он парада
Теперь не помнит уж никто
Про подвиг русского солдата.
Время застынет у плиты,
Помолчит минуту стоя
И выпьет за помин души –
За неизвестного героя.