Стихотворная шутка

Антихрист тут уж среди нас.
И электронный код под час,
Так вовсе не иконостас,
Со страхом Божьим, что для масс,
Провозгласил с амвона глас,
А Дух, что раз уже народы спас,
Придёт тогда к нам в нужный час,
Нас вновь спасёт без лишних фраз,
И уничтожен будет злобный князь,
Хоть это будет не сейчас,
Но свет надежды не угас.
Ведь Он Отец и любит нас.

Стихотворным формам
Смыслу понятному только Ему/Ей
Щей и подщёчин не наливать
Либретто, как либидо
Обида, как метаболизм
Пофигизм, как стиль жизни
Новизна тризны
Апокалипсиса жуть
Муть повествования Гиты
Бандитами увиты Ады
Воды для власти
Сосущие звериные пасти
Ума соки
Токи абажура
Улица Тужура
Хара
Да
И твоя б-ат Алахара
Муза
Груза гиря
Тебе на гроб
На тризну
На постамент
Мент помолился
Гром ударил
Костёр зажёгся
Гори не сгорай
Паря
От каждой твари
Тебе по паре...

Жила-была лягушечка-квакушечка в болоте.
Спала и вкусно кушала, всё ей хватало, вроде,
Но каждый год за утками с волненьем наблюдала,
Ведь за границу, шутка ли, вся стая улетала…

Завистница? Скорее, нет! Но скука задолбала…
Да и попробовать взлететь квакушечка мечтала.
Родной покинуть отчий дом лишь на сезон решила.
За прутик уцепившись ртом, двух уток упросила,

Едва подхватят за концы, взлететь им в небеса…
Творят уж утки-молодцы в полёте чудеса.
Одна устанет, тут как тут, другая...

Рубанули рифмоплёткой,
И остался в душе след,
Отстегали, лишь ошмётки,
Слов наполнили сюжет,
Где все прежние намётки,
Стихотворный в рифму бред.

Будучи невозвратимыми издалека,
Мёртвые, не успокаиваясь от забот,
С горестью переворачиваются, пока
Время непреодолимое не истечёт.

Дьявол, экспериментируя, не победил.
Смелые не абстрагировались от потерь.
Слишком неопровержимое разбередил
Сбрасывающий зависимости лишь теперь.

Таинствами поклонения заворожить
Силится наизначительнейший из богов.
Смогут ли распределяющие сохранить
Вышедшее окончательно из берегов?

Только с головокружительностью вознесясь,
Мужественностью...

С туманностями соединяющаяся многомерность,
В задумчивости переливающаяся фиолетом,
Раскручивает психологическую окаменелость
Удвоенными самосожжениями тысячелетий.

С размерностями перекликающаяся интенсивность
Усиливает гипертрофированность галлюцинаций.
Безжалостная не успокаивается агрессивность,
Удерживаемая разборчивостью цивилизаций.

С торжественностью распространявшие воодушевлённо
Загадочные сымпровизированные безрассудства,
На заповедях укоренившиеся традиционно...

Кто узнал в этих шутках себя,
Извини! Я не думал обидеть
Никого из девчат и ребят.
И не знал, что вот так оно выйдет.

Я шутил просто так, ни о ком,
Напридумывал всех персонажей.
Даже не было мысли о том,
Что всё это не чистая лажа.

Так что если обиделся ты
В этих шутках себя узнавая,
Ощущаешь злость, ярость и стыд,
Извини! Я тебя умоляю.

Решили, как-то, подшутить
Над старым мудрецом.
Обидится, иль может быть –
С весёлым стать лицом?!

-- Как думаешь ты, почему
Все, нищим помогают,
А многие так не поймут,
(Философов, кто знает)
И мудрецы, поди, бедны,
И нищих не богаче,
Им подаянья – не даны!
Ответь, что это значит?

Чтоб шутке наступил конец,
С ответом не тянул мудрец.

-- Не грех нам нищему подать…
Не повторю я дважды;
Убогим всякий может стать,
Философом не каждый!

Кирпич стоял надежно, факт!
Песок усердствовал немало.
Цемент совсем не виноват,
Его там вовсе не бывало!

(Тема анекдота старая, стихотворная форма новая.)

Спор сердца с рассудком,
Как страшно и жутко.
Порой даже верю,
Что жизнь – это шутка.
Нелепая шутка.
И глупая шутка.
И сердцу в груди
Вдруг становится жутко.