Стихи смерть

Во десницах сквозь вечность несут
Всеблаженные стяги знамений,
Но и ангелы днесь не спасут,
Иоанн, зря мы ждем откровений.

Что еще и кому изречем,
Времена виноваты иные,
Богословов распяли зачем:
Силуэты их рдеют сквозные.

Сколь нельзя нас, возбранно спасать,
Буде ангели копия прячут,
Будем, Господи, мы угасать,
Детки мертвые мертвых оплачут.

Мировольных паси звонарей,
Колоколен верхи лицеванны
Черной кровию нищих царей,
Рая нет, а и сны ворованы.

Бросит ангел Господень...

Сто ярких звезд на небе,
Сто зеркал без отраженья,
Сто кровавых дождей на свете,
Сто трупов на поле сраженья!
Сто нежных слов в разлуке,
Сто прикосновений смерти к телу,
Сто судорог в дурманной муке,
Сто ударов рук об стену!
Сто черных ворон на могилах,
Сто криков думы в тишине,
Сто капель росы на сливах,
Сто отпечатков грязи на белой пелене!
Сто долгих дней без ночей,
Сто темных ночей без рассвета,
Сто черных и страшных людей,
Сто морозных зим без лета!
Сто лампочек на потолке...

Время мой страж и строгий судья.
Он мне отмерит Судьбы моей вехи...
Я не боюсь умирать, помнить буду навеки
Вера...Любовь - совсем не мираж

И умирая, услышу: "Любимая..."
Шёпот твой нежный над ухом моим.
С вздохом последним слетит твоё имя,
И после смерти ты будешь любим...

Ангелом светлым дождусь тебя милый
Голосом сердца взову я к тебе...
Знаю, по смерти мы будем любимы -
Если любовь есть в тебе и во мне...

Фавны оперы нас охранят,
Веселяся, витийствуйте, хоры,
Сводность ангели тусклые мнят,
Режут цоколь мелки Терпсихоры.

Белый царь ли, мышиный король,
Всё б тиранить сиим винограды,
Темных свечек заждался Тироль,
Негой полны Моравии сады.

И куда ж вы несетесь, куда,
Италийские ангели требы,
Нас одела иная Звезда
Во гниющие мраморы Гебы.

Четыреста тридцать второй опус

Раскрошили юродские тьмы
Гребни желтые наших полотен,
А и золото сим для Чумы,
С кистью Брейгель,Ероним...

Вернувшимся из адских областей,
В позоре искупавшимся и чтящим
Свет ложных звезд; в безумие страстей
Не ввергнутым изгнаньем предстоящим;

Прогулки совершавшим в небесах,
Кресты собой украсившим и к рекам
Подземным выходившим, в очесах
Держащим купол славы; имярекам,

Отринутым Отчизной за мечты,
Замученным на поприще славянском,
Отрекшимся друзьям свои щиты
На поле брани давшим; в Гефсиманском

Саду навечно преданным, венец
Из терний не снимавшим и при крене
Светил, хранившим...

Небесный пурпур нас увьет,
Грядет последний миг,
Когда сердечный звон замрет,
Смерть выпорхнет из книг.

Сознанья ветхий аппарат,
В котором спят века
И губ мембраны говорят,
Жизнь пустит с молотка.

Седые вершники одне
Пылают высоко,
В горийском адовом огне
Шелковье и древко.

Нести кому благую весть,
Мечтой кого дарить,
Эдемы райские ли есть,
Купцов не умирить.

Немые церкови лиют
С холодных куполов
Червную златность и снуют
Здесь крысы от углов.

Давно за Угличем земли...

Два сюжета – рожденье и смерть,
Остальное – привязка, детали.
Изменить ничего не суметь
Ни в конце и ни в самом начале.
Умещается главное там,
Пропадает и вновь возникает.
Хватит места друзьям и врагам,
Но чего-то опять не хватает?
Мир замешан на пепле, крови,
Цвет и формы в столетьях меняет.
Не хватает, конечно, любви,
Да, конечно, любви не хватает.
Покидая, и землю, и кров,
Все заветное людям отдам я.
Жизнь и смерть, и, конечно, любовь -
Троеперстие Господом данное.
2001г.

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста восемьдесят девятый опус

Молодое вино излием
На стольницы владык всеодесных,
Не дождался еще Вифлеем
Бледных агнцев и музык чудесных.

Полны кубки и внове столы
Дышат мрамром, тиснят им фиолы,
Иудицы ль одне веселы,
Ах, не плачьте по небу, Эолы.

Где морганы о злате горят
И темнятся букетники мая,
Наши мертвые тени парят,
Над юдолию желть вознимая.


Четыреста девяностый опус


Губы в мраморе темная злать
Выбьет...

Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уют
Полюбить ты смогла и не знала в безумные годы,
Что гранили валькирии нашей тоски изумруд,
Звезд оправы украсив им и смертоносные оды.

Освященные скорбью, туда полетели они,
Где умеют ценить безупречные эти размеры,
Где величье двоится и комкают лед простыни
Отраженья, а вечность изящные любит манеры.

Но изящество стоит бессмертия, красным в желти
Золотистой мелком ангелочки увеченных значат,
Красоты не прощают камены, а ты их прости...

Пятьсот девятый опус

Ирод, Ирод, се брашно твое
И в амфорах вино ледяное,
Алавастром ли, гипсом остье
Смерть забелит - мы виждим иное.

Колоннаду и сад обойдем,
Не четверг, а серебро лиется,
Во златых кашемирах блюдем
Тайность вишен, пусть Хала смеется.

Наливай, кто отравы алкал,
Фарисеи и дети уснули,
Шелк тиснит сукровицу зеркал,
Им пьянить нашей кровью июли.

.Пятьсот десятый опус

Виждь последнее лето, алей
Нет его, искупаемся, дивы,
Кровь совьем, чтоб кувшинок-лилей...