Старик

Май расцветал, дыша с любовью,
Но небо хмурилось слегка,
И капли редкие на кровлю,
Роняли робко облака.

И перемен не предвещалось скорых,
Дул ветерок, не мучил зной;
Тащил старик соломы ворох,
Держа вязанку за спиной.

Бежали тени по холмам и взгорьям,
Ныряло солнце, словно челн,
Средь белоснежных и веселых
Кочующих по небу волн

Зовет чарующее лето
В деревню к солнцу на простор,
Извлечь потертые штиблеты
И посетить сосновый бор;

Начать с соседями по даче
Плодово ягодный турнир,
Узреть, как ездит там на кляче
Ее бессменный поводырь.

Старик и пегая лошадка
Порою летней нарасхват,
И конструируются грядки,
И комья в стороны летят.

А жеребенок сеголетка
Все норовит прильнуть к соскам
Кобылы в передышках редких
За время тягло по дворам.

Так поспешим в пределы лета
Из лабиринтов...

Явился как всегда, внезапно, из табакерки чёрт,
чтоб подвести черту, или начать сначала пустоту.
Что попустоту? Что мнилось? Где реальность?
Он, потерял, свою всю изначальность?
Не ставь ты имени чужого, у каждого, своя дорога,
не спился, почему и не скулил, что, не познал
предательства могил? Да, крепок, ну и что с того,
ты слабостью, лишь силу разобьёшь, не за неделю,
а за грош, змея змее не враг и не товарищ, одна на
чаше, а другая, с древа, познания, подмигивает, Ева,
вот-вот...

Надежда умерла, предали и её, вещать не надо,
тебя уж нет, не стало, стихи все превратились в
жало, помои, для свиней, зачем убил ты время,
чей, скажи на милость, дар не состоялся, конеч-
но, твой, черты не прочертить и заступить нельзя,
винить, себя лишь, умотался, труп остывает, у
тебя лишь ногти, волосы, расти, всё продолжают
как по инерции или казалось так, да иней, да су-
дьба, потеря масс, энергий, мыслей и циркуляц-
ий круг, прервав и импульс не проходит и меди-
атором, нет...

Сотня лет стучатся деду,
Поздравляют все Ахмеда.
Целый город на поклоне,
Торжество в своем районе.

Освещают в Новостях,
Сорок внучек на сносях.
Пятьдесят еще пророчат,
Сотня сыновей и дочек.

Во семейство,караул!
Тесным стал родной аул.
Расширяет поселение,
Аномальное явление.

Молодец старик Ахмед!
Правда, есть один момент;
Уточнить на СМИ забыли,-
Двадцать жен его простили...

P.S. Бабам нашим невдомек,
Увлекательный Восток...

Уже не так страшны метели,
Снежинок нервный хоровод,
Зима на масленой неделе
Свои позиции сдает.

Все ярче солнце в феврале,
Как-будто блин дымит румяный,
Фантом зимы сгорит в костре
Снопом соломы в сарафане.

Март раскрывает настежь дверь,
Кот входит первым по традиции,
Еще несмелая, теперь
Весна выходит на позиции.

На лавке вековой старик,
Взор мутный слезы оросили,
Щекой морщинистой приник
К лучу:"Поди ж ты, пережили...

Отсутствие крестов и веры, полей не стало, сор-
няки, кладбища все разрушив, маяки, часовен
покосившихся макушки, могил, нет не найти, и
все игрушки лишь на дисплее, брызги, джаз, уб-
ийства, джибзы, ананас, инжир и киви, и карто-
шка, всё иностранное немножко, да, всё едино,
однолики, кругами тишины поникли, все распл-
астались, разлеглись, в мозгах твоих вдруг разв-
алились, тревоги, страхи «породились» и беспо-
койство и фобии, там жесть, боязни не отпеть и
не понять, хотя б на...

По лунной, прозрачнейше- тонкой дорожке,
Торжественно шествовал Страх.
И были сапожки на тоненьких ножках
И грустными были глаза...
А с курточки легкой помпоны свисали
А с шеи старенький шарф.
Я знаю, ты скажешь что так не бывает,
Что в детство вернулась мечта...
Но, присмотрись,там на окошке
Сидит и болтает ногой,
Печальный старик с серым, грязным лукошком,
В котором лежит золотой...

Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
Ютясь в салоне своего «Порше»,
Сказал: «Мне стыдно называться русским,
Мы – нация бездарных алкашей».

Солидный вид, манера поведенья –
Все дьяволом продумано хитро.
Но, беспощадный вирус вырожденья,
Сточил бесславно все его нутро.

Его душа не стоит и полушки,
Как желтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.

Себя считали русскими по праву
И поднимали Родину с колен
Творцы российской...

Закрой, скорее, окно, сквозит, на улице сыро, ту-
ман и роса, улитка громадных размеров, ползёт
по краю листа, сомкни брат глаза и увидишь, всё,
что под, всё что над и внутри, то, что есть, если
ты ещё жив и дышишь, закрой брат глаза, пеле-
на над крышей, забудь, кто ты есть, что думаешь
о себе, молекул своих хоровод, и атомов сферу
возьми, как облако стал ты, как мгла, улитка пол-
зёт по листу, и вспомнил, забыл? всё тогда, «сли-
шком» поздно «для цирка», «слишком» рано ,
«для...