Среда-Четверг

Среди вибраций малоумия
Взыскал виссон я ладнорозовый.
Не знаю, грозовой ли запах,
Но над глумлением макак...
Как-то так? Именно так.
П.С.
Я не нашёл смыслорезон,
Хотя искал его, как воздух.
Хотел назвать сей вирш "Озон",
А вышел "щеневмерь" похоронный...

Среди перекликающихся звёзд,
Расправив крылья, очень тихо,
Сова летела. А путь непрост:
Утихомирить ночное Лихо.
Такое завелась в лесной глуши,
Пугало всех, ворчало громко.
От страха дрожали малыши
И взрослые. Не брал же только
Ночного стража - мудрую Сову.
Хранившей волшебства законы,
Страх не знаком был, и не к чему
Бояться ей, чьи знания исконны.
Она летела к цели. Ночь вокруг.
Луна лишь наблюдала молча,
А где-то раздавался тихий стук,
От Лиха шла невидимая порча.
Лесная...

- Среди своих исканий вечных,
Внутри пустынной тишины,
Ты потеряешь всю беспечность
Чудесной детской простоты.

-А что взамен? - Покой сознанья
О безграничности себя.
Уроков новых ожиданье
За гранями рассвета дня.

- И как же долго продолжаться
Обмен наш будет? Знать могу?
- Когда со мной решишь остаться,
Тебя я в вечность уведу.

Взамен надежд на окончанье сего суетного пути,
Получишь новые маршруты. Всегда живу. А ты реши.

© Copyright: Надежда Мунцева, 2022
Свидетельство о...

Средь людей зажился я на свете,
И ушёл давно бы, если мог.
Но за ту, кого люблю, в ответе,
И пред нею, держит меня Долг.

Причинить ей боль своим уходом,
Для меня страшней беды любой.
Ведь мне жизнь, дана была здесь Богом,
Чтобы с милой, жил одной судьбой.

Чтобы я не дал беде и тенью,
Прикоснуться к милой в её днях.
Чтобы счастья радуясь мгновенью,
Свет любви, горел в её глазах.

И гоню из сердца я усталость,
Разжимая вялости тиски.
Должен жизнью, милой дать я радость,
И...

Средь людей, чужих речью и верой,
Я за счастьем погнавшись, плутал.
Волком выл, от тоски жизни серой,
А для яркой, чинами был мал.

И мотало меня, и швыряло,
Словно щепку в весенних ручьях.
А по осени пламя сжигало,
Радость жизни с листвою в кострах.

И стихами я был одержимым,
И презрен, и оплёван за них.
И вперёд шёл, своих судей мимо,
И мне посохом был в пути стих.

А меня круг, событий цунами,
Бушевали, накрыв мир волной.
Прировняв себя люди с Богами,
Все со всеми, в нём...

Средь больших считают, по большому счёту,
И большие суммы, по большим счетам.
Оплатить большую, дел больших работу,
В силах лишь большим, средствам и деньгам.

Познаётся часто, истинность в сравнении,
Кочка для слона — сопкой муравьям.
И масштабность сути, в факте и явлении,
Каждый оценяет, мерой своей сам.

Всё течёт, меняется и нет Абсолюта,
И всё относительно в мире величин.
И большого бОльшие, всегда где-то будут,
И кому-то кочкой, пик чужих вершин.

Большее и меньшее, худшее...

Средь синей ночи: выше, дальше
Летим к заветной мы луне…
Но память, словно гвоздь монарший
Всё также в той родной стране!

Взлетаем быстро, боль незрима
На фоне света звёздных люстр,
И наша бледность – дар экстрима…
Пускай слезами льётся грусть!

Тернистый путь не длится вечно,
Луна, рукой подать близка!
Пора в постели сном увлечься
На благо силы для рывка.

Конечно, я кремень-ледышка,
Зато защитник и судья!
В быту скромна, по сути - мышка,
Храбра, когда при мне семья...

Надеюсь, я уже созрел
писать роман. Мой друг-читатель
(да, я на "ты" - ты мой приятель!),
бросай рутину глупых дел!
Садись-ка в кресло поудобней…
Я поведу рассказ о том,
чем я и сам грешил тайком
(кто с правдой - тот и благородней!),
когда и молод был, и глуп.
И верил, что Земли я пуп!

Роман, конечно, о любви.
Пусть рвутся новые поэты
изобретать велосипеды,
а наше дело - c'est la vie!*–
сбирать цветы ночных мечтаний
в букет красноречивых слов
о тонкостях проблем полов,
о...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Яков Есепкин

Канцоны Урании

Зане зеленый лист -- древесный Лир,
Смерть и его украсит багряницей,
И не представишь ты, сколь наг и сир
Смарагдовый шатер пред мглой столицей.

Давай вернемся в сад, где тамариск
Горит, где клюв над вишней золотою
Клонится, яко мрачный обелиск,
Над тучною гниющей красотою.

Давно во пламенеющей желчи
Он суремы кровавые лелеял,
Отрокам виноградные ключи
Берег и небоцарствиями веял.

Смертельное убитых ли манит,
А жертвенники залиты огонем,
Со...