Спящий

Однажды…
Выйдя из комы,
Ты споткнёшься о лето.
Однажды…
Рапира света
Защиту пробьёт шутя.
Разбудит спящего где-то
Чертёнка рыжего цвета,
Согреет теплом веснушек,
Раскрасит небом глаза!
Неважно
Все станет кроме
Пришедшего вдруг ответа.
Отважно
Забрось монету
В кипящие жизнью моря!
Вернуться чтоб смог без билета
В нежданное это лето,
Когда кто-то стал тебе нужен,
А осень в душе умерла.
Однажды…

Поднимайся над суетным бременем
В Духе Вечной Творящей Любви!
Нет для Духа Вселенского времени,
Есть мгновения Дара Земли!

Есть Величие Мига Рождения,
ПроСветления спящей Души
После бренного Духопадения -
Покорение Агнивершин!

Просыпайся! Внимай Откровениям!
Для тебя улыбается Высь!
Вечен ты! На Земле лишь мгновения!
Осознай! И к Свободе стремись!!!

ШОКОЛАДНЫЙ КОРОЛЬ

За горами, за лесами, за чудесными долами
Шоколадная страна берег моря заняла.
Из отборных шоколадин
Там дворец построен ладный.

И Великий Шоколад
Там на троне править рад!

У него Премьер-министр
Трюфель, преданный артист.
Первым он всегда с утра
На ковре у короля.

Задаёт король вопрос:
- Как стране моей спалось?
Тот всегда ответить рад:
- Сладко! О, Великий Шоколад!

Из большого сундука
Доставал король тогда
Шоколадку для льстеца.
Вмиг её Премьер...

Ты не спишь?
Хрупкие вишни,
на жжёной умбре земли,
уже медоносят,
в красно-карминовом улье заката,
тёплыми каплями сна;
а, за бледно-каштановой дымкой портьеры,
небо разлито
персидским синим.
Ты не спишь?
Ещё нет?
В тетради, песочного цвета,
вечер ложится последней строкой,
словно
чертополох многоточий,
словно
палевый абрис холодных берёз,
словно
бронза спящей травы,
словно
старое золото звёзд;
а, рядом,
рука об руку –
наброски теней,
на бежевой ряске обоев...

Склонившись
Она на спящего глядела
И взглядом гладила, звала
«Как долго я тебя искала
И вот нашла…»
Слеза

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН

Жизнь — обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена.

Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: «Лишь сердце потревожь,
Жизнь — обман, но и она порою
Украшает радостями ложь».

Обратись лицом к седому небу,
По луне гадая о судьбе,
Успокойся, смертный, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе.

Хорошо в черемуховой вьюге
Думать так, что эта жизнь — стезя.
Пусть обманут легкие подруги,
Пусть изменят...

Был как все он и так жить желал,
Телом крепкий, духом не уставший.
Наслаждаясь, жизнью крепко спал,
Но разбужен, мыслью был однажды.

Человек он — тень он тени мысли Бога,
Был судьбы, программе подчинён.
Был конечен, жил не очень долго,
И не знал, что жизнь его лишь сон.

Что вся жизнь его, лишь сон иллюзий,
И пытаясь мыслить, он не ждал,
Что он мыслью, сам себя в себе разбудит,
И поймёт внезапно, как он мал.

И поймёт он, что он капли в море меньше,
Во Вселенной и не нужен ей...

Босоногая моя девочка
Кружишь голову мальчугану
Перешагивая через веточки
По заутреннему туману

Собирая росу с травиночек
Разгоняя жуков да гусениц
К небу голову запрокинула
Улыбаются губы-бусинки

Стебельки щекочут коленочки
Вожделеют девчонку травы
Луг проснувшийся подбоченился
Лишь взошла на него босая

Даже ветер что дул работая
Попритих дуновением ласковым
Обдувает тебя заботливо
Лишь бы кудри твои разбрасывать

Улыбаюсь картине радостной
Расцветает природа спящая
Ах...

В полусонной вселенной и свободный от мыслей,
Я простужен объятием жгучего января.
В паутине могучей пробираюсь всё глубже,
Сквозь материи тонкие проникаю в себя.

По дорогам коварным, по следам неприкрытым,
К матерям вдохновения, да к отцам бытия,
Мимо памяти гордой и кошмаров избитых.
Захлебнувшись словами я не вижу края.

А во мне океаны, те же детские страхи,
Шум сосновых лесов, песни диких полей
И цветами пошита моя роба-рубаха,
Филигранность мелодий хора пчел, и шмелей.

Но...

под человеческой политикой меняясь,
строй лесной жизни начал терпеть крах,
в зверей вселились паника и страх,
они чего-то вместе все боялись.

в то время старый жирный свин,
заметив у зверей вокруг смятенье,
и приняв для себя то за знаменье,
он обратился с речью громкой к ним.

щеками он своими громко шлепал,
взбираясь толстой тушею на холм,
желаньем к власти будучи ведом,
он на вершину водрузил всё ж свою попу.

со всех сторон на зрелище такое,
зверье сбежалось глядя изумленно...