Справедливость пала

По лунной крыше бродит кот матёрый…
Он так — без драк любовных — располнел!

А небеса…
свисают спальной шторой…
на люверсах восьми родных планет…


И нам с тобой по девятнадцать-двадцать…
И ты меня считаешь женихом…

И нам ни есть, ни пить. Ни спать, ни драться.
Не хочется… Не хочется… Не хо!…


И мы скользим по краешку предчувствий…
И мы шагаем в нашу наготу…

И спрятавшись за лето, как за бруствер —
Амур палит по нам!… И по коту.


Ни воина,
ни друга,
ни поэта...

По бегущей волне не уйти -
Слишком много тяжести в сердце.
Не укажут мне звёзды пути,
Где найду я своё блаженство.

Как бы мне не уйти на дно,
Обнаружив тяжесть земную.
Неизведанное кино
Снимет боль мою вековую.

И болтаясь, как щепка средь волн,
Обретаю статус беженца.
Я, конечно, бываю смешон
Среди жуткого посмешища.

Что ж, давайте погромче ржать,
Словно лошади в чистом поле.
Здесь, конечно, всем наплевать,
Что раздавлена чья-то доля...

Все подавлены и...

Воистину Иисус Христос воскрес!
Без каких на то чудес.
С небес глянул в этот праздник на природу...
Всё как вроде по закону.
Всё растет, благоухает...
В округе всё здесь расцветает.
Сады кругом опять цветут...
В степи цветы кругом растут.
Красота живёт земная!
Дары природы приумножая.
Бог об этом всегда мечтал...
Природу любил... оберегал.
Видать её он сохранил,
А вот народ он упустил.
Обратился Иисус к народу
И спросил он за свободу...
Простой люд... жаловался, ревел,
Что на...

Терзает лоб венец терновый,
Сочится кровь Его из ран,
Но Он остался верен слову,
Не пал к мучителей ногам.

Иуда поцелуем предал
За горсть монет из серебра.
-Распни его!- толпа ревела,
Не помнил темный люд добра.

В синедреоне жаждут крови,
Гримасы муки на лице.
На крест распяли на Голгофе,
Он в муках думал об Отце.

И гнев Творца был неминуем...
Теперь вернемся в наши дни.
Не предавайте поцелуем,
Того, кто верность вам хранит.

Он так и не увидел

Её в раскрытом виде…



Она кассиршей служит, вроде,

Её балкон как раз напротив

Его окошка… Он читал

Роман, который накатал

Какой-то крупный романист,

По слухам – гомоальтруист.



Она – не самых строгих правил.

День жарок был, палил и плавил.

Она сняла всё, что могла,

И на балконе возлегла,

Отдавшись ультрафиолету

Во имя измененья цвета.



О, как она была нага!

О шея, грудь, рука, нога!

Венеры стан! Мадонны лик!..

А он...

Я не певец, ко мне фиоритура
Не применима тут похоже вовсе.
Я даже здесь и не номенклатура,
Но можно обозвать макулатурой,
А значит, очень даже, можно бросить.

Народ страны - отстой в какой то мере,
Изведанный для делегаций свыше.
Различных прокламаций на примере,
Взывающих к очередной химере,
Накоплено у них уже до крыши.

Когда же лопнет выросший фурункул,-
Волосяной мешочек, то есть чирей.
Задрал уже вельмож лихих карбункул,
Из них мечтает каждый - он гомункул.
На деле нет...

Ночь, разбужен царь Николай
Второй - монарх последний
Всея Руси и царская семья, выводят,
Лестница в подвал ведёт.

Наследник сонный на руках,
Заводят в помещение, палачи в двух
Шагах от жертв. Стулья принесут,
Наследник и рядом мать, суд

Торопятся вершить, зачитывают
Казни приговор, переспрашивает
Царь, «Как, как? Перечитайте»?! Даёт
Палач знак, в упор стреляют,

Пуля отскакивает и убийцу ранит
Из команды новоявленных Иуд.
Глаза открыты мальчика, в них вопрос...

Сколько раз я сжигал
Строки те, что не били по коже
Их в бумаге комкал
Я их в урны и окна бросал
Сколько раз я жалел
Забывая, вернуться к ним позже
Переделать начало
И может исправить финал

О потерях рыдал
И под слезы сменилась эпоха
Вдруг пришли времена
Всходы гениев мыслей - семян
Подарили нам технику
От порывов чтоб не было плохо
Чтобы не приходилось
Жалеть про утраченный ямб

Всё сетями опутано
Облаками всё связано вкупе
Хоть порою теряюсь
Ведь я из эпохи иной
Но...

Заспать, забыть я не могу:
Колодезьные срубы,
Как обелиски на снегу,
Вразброс- печные трубы,
Теплит янтарная смола
На ветках в мягком свете,
На зевах труб- колокола
Раскачивает ветер...

И погребальный, жуткий звон
От ив, березок сонных,
Несется в даль, как плачь, как стон
Детишек там сожженных,
Как-будто в том вчерашнем дне,
В судьбе прошедшем мимо,
Я сам живьем сгорал в огне,
Давился едким дымом ...

Я слышал вопли матерей
И стариков проклятья,
Толпа...

Константинополь - Православия оплот
И Рим второй, у стен трёхсот тысячная турков
Армия, защитники: три тысячи италийцев,
Шесть тысяч греков. Крещение приняв

Царь Константин не мог подумать
О том, чтоб отступить, Царьград - обитель
Православия не мог без боя сдать,
Уж лучше жизнь Христу отдать!

Полягут все, и царь повержен
Константин, и сотни тысяч горожан!
А жертву христиан за Христа и Крест
Бог примет, Москва поднимет Веры крест

И на Руси Святой восстанет...