Спокойный

С тобой одним хочу я улыбаться,
Одним тобой хочу я любоваться,
И разговор хочу с тобой одним вести,
про всякий бред, твои мои и общие мечты.
Еще хочу сидеть с тобой я ночью,
Спокойно слушать те признания в любви.
Ну а в ответ я дам лишь поцелуи,
Ведь этот дар, сильнее той любви.
Не допущу я глупых слов про боли,
которые царят в моей душе.
А буду только просто я довольна,
Что есть любовь, и она лучше той любви.

Венера, Афина и Афродита-
я жертвую вам жар бездонной любви-
бутылка безумия нами распита,
объятья открыты:"Любимый, лови!"
Я в руки беру драгоценную ношу-
собой от невзгод и от бед заслоню:
сомнения сразу навечно отброшу-
улыбку твою навсегда сохраню!
И лето любви- незабвенное лето
продлится и осенью,и зимой
и знаю, что Богом обещано это,
и он умиляется мной и тобой!
Венера, Афина и Афродита-
вы символ любви- неземной красоты:
как много за вас- вам во славу налито
нектара Богов и...

тихо-тихо..осторожно..
не смотри в меня в упор
я тебя стесняюсь..Боже
и не скрыть мне нежный стон

руки..плечи..пальцы..сказки
шёпот страстный у виска
погоди..сейчас..погаснет..
за окошком та звезда

губы..грешность поцелуя
я тону в твоих руках
не спеши..тебе вся нежность…
без остатка..для тебя….

и слова..с такой мольбою..
знаю..для меня сберег
на висках ..роса от пота…
милый …ты мой яркий сон..

почему трясутся руки..
что ласкают так меня
я дарю тебе всю муку..
ты давно...

Зачем душить в себе любовь?
Когда она в тебе проснулась,
Пугливой птицей встрепенулась,
Волнением вскипела кровь.

Зачем душить в себе любовь?
И делать вид, что ты спокойна,
Жизнь продолжать свою достойно,
Но почему дрожит так бровь?

Как трудно сдерживать любовь,
И говорить слова пустые,
А хочется сказать простые,
И голос твой услышать вновь.

Любовь ты душишь так напрасно,
А для души вдвойне опасно!

…В Начале Зари, Косые Лучики Бледного (едва проглядывавшего сквозь Предрассветную Мглу) Восходящего Солнца, Казались лишь Робкими Бликами, которые то Прятались, то Метались по Небосводу как Игривые Озорные Дети, Временно оставшиеся без Родительского Глаза и Предоставленные Самим Себе в Это Прекрасное и Свежее Розовеющее Утро…

…Но Вскоре…, Лучики-Дети… Вдоволь Натешившись и Наигравшись… Осушили Слезы Ночи, Впитав в Себя Ее Силу и Скрытый Смысл…

…Жадно Выпив Утреннюю Росу Они превратились в...

Ночь! Лежу одна.
Смотрю я на луну,
И думаю, где ты сейчас?!
Скучаешь ли по мне?!
Любишь ли ты меня?!
А может ты с другой?!
Все это мешает мне уснуть,
Мешает жить спокойно,
Не вспоминая о тебе...

Иное в разном,
Разное в ином,
Далёком, близком,
Хорошем и плохом,
Большом и малом,
Малое в большом,
Как и всегда:
Вчера, сегодня, завтра...

Мы плыли на каком-то, чём-то
Преогромно пребольшом,
И каждый думал о своём.
Однако же приплыть куда б нибудь,
Наверно, всё же было бы приятно.

Я слушал в дивной штильной тишине
Твои слова
Казались горьким шоколадом.
В ушах: «Прости меня... Прости... Прости...»
В глазах печаль со смехом рядом.

Мы, взрослые, плывём туда,
Где...

Ты злишься, что я не пишу
и может тебя позабыл,
а я еле-еле дышу-
лишь вспомню как ты отслужил:
как губы искусывал вкровь,
стонал в каплях пота дрожа-
да разве не вздрогнет кто вновь,
когда кровоточит душа?!.
Как дальше спокойно мне жить-
ведь ты на носилках лежал
и все умолял:"Дайте пить!"-
а сам от волненья дрожал,
И все же сорвался на крик:
"Верните мне ногу назад!"-
потом мне шепнул:"Ну старик!
Ведь ты же стал больше чем брат".
И я приподнес неспеша
туда где бы место ей быть...

Единственный мой сын, моя кровинка,
Я так люблю тебя моё дитя!
Хочу, чтоб жизнь твоя была счастлива,
Чтобы с тобой любовь твоя была.
Хочу я оградить тебя от хвори,
И от ударов жизни, от беды.
Хочу, чтобы мечты твои сбывались,
И, чтоб друзья твои тебя не подвели.
Хочу оберегать тебя всегда,
Хочу, чтоб жизнь была твоя спокойна.
Молитву, я, читаю за тебя
Прошу у Бога блага и покоя,
Для дома твоего и для твоей семьи.
Прими от матери любовь её, прими!

Деревня. Лето. Зреют маки.
Уснул искрящийся ландшафт.
А я в вечернем полумраке
с любимой пил на брудершафт.
Она спокойно, осторожно
напоминала те стихи,
когда я так посмел ничтожно
просить прощенья за грехи.
Но я ни сколько не сердился,
забыв прелюдию тоски
мой взор на топик устремился,
под ним румянились соски.
Она читала, я всё ближе
тянулся к розовым губам,
шальной рукой, спускаясь ниже,
шептал нескромный фимиам*.
Читать ей стало неподвластно
в тугих объятиях моих
и так...