Спинка

Молния мысли ударила и ушла
Тело задохнулось, проснулось
-Что это было?
-Что случилось?
Спит весь мир, не спит лишь луна
Была настоящая, звенящая мысль
Была, но … скрылась

Не волнуйся, засыпай, спи
Ночью все спят, себя забывая
Высоко в небе, маленькие огоньки
Смотрят на нас
Светят не уставая,
В небесах тая

Вспомнил мысль-
Тайна - живая!

Чтобы согреться, но не растаять – нужна боль,
романс, спетый сорванным горлом в разряженном воздухе,
роза, выкованная из железа пустынной зари на приволье
слезящихся глаз, уставшего слуха и позднего
понимания и смирения. Чтобы найти и не потерять –
нужно уметь отпустить, нужно уметь принять
чужую свободу, как собственный голос, учиться терпению
у седых тополей и мрачных дубов вдоль дороги осенней,
пропитанной солнцем разлук. Чтобы замерзнуть –
нужно было иметь когда-то тепло, поэтому в...

Такая печаль.
Мрак-полумрак.
Саша Блок – средь груды бумаг.
Диванчик.
Белеет плечо проститутки.
Её лихорадит вторые сутки.

Саша не любит, когда шумят.
Лестница в парадной
похожа на удава.
Звонок в прихожей.
Коридоры спят.
К нему пришла по ошибке дама.

Шляпа – дым
страусовых перьев.
Говорят о благородстве её намерений.
Саша, не верь,
открывая двери.
Для неё ты всего лишь – неудачник-гений.

Опять – накладка.
Опять – объяснения.
Всё лучше, чем лизать
перерезанные вены...

В серебро снегов одетый,
Лес уснул опять зимой.
Спит и видит во сне лето,
Убаюкан он пургой.

Ветер тонко завывает,
Белым пухом, снег с небес.
Путь-дорогу заметает,
Впереди стеною лес.

Непролазные сугробы,
Намела пурга везде.
И тоскливо, но без злобы,
Воет ветер — быть беде.

Ты не вой бродяга-ветер,
Не замёрзну, буду жить!
Ну а коли беду встречу,
Ей не дам нас победить!

В серебро снегов одетый,
Спи лес, сладких тебе снов.
Ветер стих и солнца светлый,
Смотрит лик из...

Как скучно должно быть жить
Бессмертным олимпийским богам
Бесконечны их
Беспечные дни
И тянет богов - к нам

Как хочется им поучать
Несмышленых, глупых людей
Так хочется старушке качать
И долго младенцу шептать
Спи малыш,
-Я твоя мать

Что-то удержать не смогли
Боги, в всесильных руках
А люди дети Земли
Живут и умирают в слезах

Но что-то, такое в нас есть
Что недоступно богам
Может быть слабость и честь
А может быть
- Все отдам!

Февраль – блюз для гурманов –
судьба, предположившая жертвенность.
Моя нежность – пространство без точек опоры.
Какой же я настоящий? Теперь, наверно, не знаю –
все капризно-хрупко, непостоянно –
тоже мне, новость с хрустящей корочкой, открыл Америку –
задёрнул шторы,
ушёл с головой под одеяло –
утро вечера…Но утром,
нашёл себя в том же ключе –
стабильность мёртвенной ткани –
за окном увидев, что-то похожее
на небо, на снег, на небо, на снег,
синусоидой пейзажной лирики,
какое-то...

В синих маках розовые долы.
В спелых росах тёплая Земля.
В солнечных вибрациях восходит
Мать и дочь--планета Бытия.

Капают с безмолвия в странички
Точки, запятые и слова,
Обнажая мысленные спички
Осветить дорогу для себя.

И кострами зарева восходит
Жизнь и отношения людей--
Что изжито плавненько уходит,
Новым заполняя Мир затей.

Освежая радостные души,
Обнимая нежностью тепла.
Кто сказал--планета невезучих?
Мы живём в расцвете Быт(ь)-и-Я!

С детских лет – компьютер с пушкой…

-- Думать?! Что это такое?

-- Твоя кнопка под подушкой,

Спи, мой маленький, спокойно!

Я глаз своих
Показывать не стану.
Они не для чужих,
Нет. И не для стану.
Они полны тоски
Колючей, колкой...
И сердце не по-детски
Ноет. Как иголкой
Прошиты рваные края.
Меня ты спросишь:
- Виновен я?..
И медленно пиджак свой сбросишь
На спинку стула.
И я, качая головой,
Словно яду глотнула,
Ответила: - Порой
Мне снишься ты...
Те сны полны печали светлой.
И те неисполнимые мечты
Стали причиной боли ветхой.
Родными были лишь мгновенье,
Но все же,
То фантазийное стремление...

Эта боль без конца – так достала,
Что ни слово – то жженная спичка,
Словно солнце, погаснув, упало,
И подбитая плачет синичка.
То ли знамя горевшее тлеет,
То ли просто настала весна.
Меня ветер уставший лелеет,
Веть забыта моя чистота.
Кровь когда-то моя обернулась
Ни сиропом, ни медом, ни льдом.
И душа моя в муках прогнулась,
Словно мир мой – горящий Содом.
Они, плюнув в меня, отвернулись,
Они просто забыли о том,
Что, когда по утру не вернулись,
Я берег для них собственный дом...