Спелый

Ну вот и все, задуты свечи
Церковный хор затих и на холодный, зимний воздух вышел я
Да, вышел я!
С утра тебя отпели, скоро вечер
Мне остается только пить, мне надо дальше как-то дальше жить, но без тебя
Но без тебя!

И мера раны это вера
Я верю в Бога, знаю, он не исправим, но все же он поймет, простит тебя
Простит тебя!
А атеизм всегда безгрешен
И не признав себя виновным, кто-то жизнь свою продаст, пропьет, умрет за зря
И жил я зря!

Я в жизни видел много женщин
Но разве можно...

Опавшей листвы — гуттаперча…
Пружинит в ногах перепутье…

А неба край
давит на плечи,
с атлантом меня перепутав.


А дождь моросит мимо веток…
Но точно по сердцу…
скотина!…
Прямым терракотовым цветом
на душу тоска накатила.


Промокший мир — не совершенен.
Да ладно…
Прорвемся, миряне!…

Не страшно, что все мы — мишени.
А страшно, что к нам пристрелялись.


За храм,
перебитый в трактирню…
За горло, что в криках осипло…
За меткий булыжник да в спину…

Спасибо...

Закричала в ночи птица,
К ней подкрался лис-убийца.
Она жизнь свою проспала,
И теперь её не стало.

Лис на солнце задремал,
Беркут камнем вниз упал.
Хруст костей, истошный визг:
Жизнь проспал свою и лис.

Спустя сутки на рассвете,
В небе гибель беркут встретил.
Выстрел меткий прогремел,
Песню смерти беркут спел.

В местном он теперь музее,
Чучел птичьих всех крупнее.
Он орёл и мёртвый даже,
Величав как прежде также.

Так устроен мир Земной:
Рядом с Жизнью, Смерть с косой.
И...

Как на даче собирал
Спелую малину я.
Ах, любимая моя
Самая красивая!

Лето тёплое вдвоём
Сцепимся в объятия.
Мы, сливаясь, пропадём
От большого счастия.

Ручеёк журчит в лесу,
Ветром лист волнуется.
Ей водички принесу,
И любовь сколдуется!

Да не заберёт с собой
Лето отношение.
Нам оставится судьбой
Это впечатление!
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013-2018

На рояля чёрно-белых клавишах,
Роза алая, забытая лежит.
Тьма вокруг него зачем сгущаешься,
Не тревожит он тебя — молчит.

Отзвучала песнь, её аккордом,
Проводив последним, смолк рояль.
Спел певец неистово и гордо,
Песнь, излив в ней радость и печаль.

Только песня лишь для уха смолкла,
А в незримом мире грёз и снов,
Она длится бесконечно долго,
Дав поэту музыку стихов.

Он вдохнув её своей душою,
Выдохнет стихов узор в ответ.
Розы алой, нежною красою,
Сделав, грустым чуть...

Очень давно были пролиты последние капли дождя.
Над муравьем и рептилией — небо сгорает.
Фрукты красят свой рот, сочные губы свои.
Поры земли отворяются медленно,
И рядом с водою, медленно каплющей по слогам,
Огромное смотрит растение — прямо солнцу в глаза.
Кто это навзничь лежит на раскаленном песке,
Листья олив серебристых мглою окуривая?
Это в его ушах кузнечики греются,
И на его груди муравьи надрываются,
И рептилии пресмыкаются в его растительности подмышек,
И над водорослями...

Захотелось мне снова, как смолоду,
Беззаветно тебя полюбить.
Походить по осеннему золоту,
А потом всё былое забыть.

Посидеть у костра над рекою,
На уху пескарей наловить.
Твои волосы гладить рукою
И с тобой о любви говорить.

Искупаться на озере голыми,
Отогреться потом у костра.
И всю ночь ворковать, словно голуби,
И обнявшись сидеть до утра.

А в лесу, набродившись до одури,
В туесок спелых ягод намыть.
По траве пробежаться без обуви,
И с ладошки тебя накормить!

Жизнь...

Дышали снегом облака;
в тенистой келье ивняка,
чуть слышная вода
молитвенно застыла;
вблизи воды,
где травы спелись,
играя беззаботно,
как младенец,
слепая сфера неба
сапфиром раскололась;
и грезил ветер,
нагоняя
горячий летний сон,
что отражался драгоценной рябью
на чешуе зеркальных рыб;
и горизонта тонкий звон
рассвет сплетал в соцветья;
и юный лучик янтаря,
изящным пламенем, ронял,
в помол росы, испанский веер;
и жилистые тающие ветви
смиренно волхвовали над камнями...

Если бы ветер мне спел по секрету,
Где ты, любимый, сейчас.
Я бы стала песчинкой, летящей по свету,
И нашла тебя ради «НАС» .

А теперь здесь лишь «Я», и лишь «Ты» где-то там,
Эхом в памяти отзвуки фраз,
Что струились бальзамом на души нам
И озвучены были не раз.

Током в сердце твой взгляд, полный счастья и боли,
Что не можем быть вместе легально,
Что под властью судьбы нам достались те роли,
Где на чувствах печать: «аморально»!

Вне закона не чувства, но лишь без сомненья
Наши...

Я пришёл к тебе,
а застал – дождь;
на холодных ресницах играла вода,
и следы на окне, словно спелая рожь,
превращали огонь
в бледно-ржавый туман,
превращали день
в мягкокожую степь.

Я пришёл к тебе, чтобы снова молчать,
из фарфоровых чашек пить посошок;
и венчать на царствие
жёлтый сентябрь,
и венчать, осокою,
сырость в глазах.

Я пришёл к тебе,
а застал – ночь,
что роняла чёрные слёзы ветвей,
что скрывала боль,
перейдя тишину,
а за болью – свет,
что укрылся от глаз.