Спектакли

В комедии о смерти не скорбят –
Каргу не любят ни весна, ни лето,
И церковь объявляет ей вендетту,
Когда герой стреляет сам в себя.

В трагедии о радостях молчат –
Зима и осень чопорны до скуки,
И траур выпускает на поруки,
Убившего статистов палача.

Лишь мелодрама пошлостью своей
Соизмерима с жизненным пространством,
В котором от свободы, как от пьянства,
Успешно лечится наивный лицедей.

С тех самых пор, как я ищу свой жанр,
И реквизит исследую в спектаклях,
В моей гримёрке...

Волны раскалываются,
как орех грецкий,
Наши дамы русские
разложили жиры
свои плавиться.
"Нужен нам берег
турецкий";
Анталия очень нравится.
Бикини на дамах
такие узкие,
Что всё из них
вываливается.
В их складках бегемотных
солнце теряется.
Накопить его впрок
им хочется.
Только зря над собой
они так измываются:
Загар сервилатный
быстро смоется.
Турки накормить
весь отель стараются:
Столы шведские
от еды уже ломятся,
Наши с тарелками
на них кидаются,
Точно...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Весёлый Роджер.
Грустный Пьеро.
Жизни спектакль.

Сгустилась тишина,
Как сумрак русской ночи!
Вошла Она – мой Дант,
В одежды нежности одетый.
Расцвел бутон Огня на сцене.
Скрестилися Лучи (чёт и не чёт), как шпаги,
Пролив торжественный аккорд Любви Небесной.
Вот Голос зазвучал Её,
Сиянья полон Он.
И золотилось Слово,
Что новый Дант Сказал,
И был Он в Женском платье,
Черном, как ночь, златыми звездами расшитым.
Так Рок Судьбы распорядился,
Так Орион решил и Сириус возжелал.
Свершилось то, чего желала древняя Нефрит,
Преемница...

Сумев столетья пережить,
Так впору стих о нём сложить.
Его писать готов уж я,
Кто ж не держал, из нас, ружья?!
О главном только напишу.
Словами классика скажу.

Коль в первом действие висит
В каком-нибудь спектакле,
Не стоит зрителя просить
Готовым быть, чтоб ахнуть!

Ведь в завершении, ружьё,
Стрелять не разучилось.
Ему такое бытиё
В Искусстве приключилось.

А вот индийское кино --
Ружьё (в начале там оно),
В конце сюрпризом будет,
Споёт и… затанцует!

Панин Андрей умер, рыдает дочь,
Зачем?! Анализ крови, алкоголь.
Артист, который мог бы жить
и жить, но рок и ночь

Порвут серебряную нить
Судьбы, и будут писать
"Писаки", «запой», марать
Им имена не привыкать.

А им то что?! Мог избежать
Ли он предназначения, ночь
Скроет тайну рока, и умрёт
Один в пустой квартире, знобит,

От равнодушия людей,
И почему не смог он позвонить?!
Души крик, плач! Чужой,
Никто он мне, родной, восполнить

Невозможно эту смерть...

Демон Паганини
Пальцев длинных линий
Черный дивный локон
Головы наклон
И как будто слышит
Песню Фаэтона
А закончив играть
Поспешить отдать
Сбивчивый поклон
Демон Паганини
Смотрит в зал незримо
Глядит вперед он
Да поверх голов
В горле затихает клекот
Гор вершин далеких
Улыбнулся маэстро
Спектакль завершен

Завершилось действо
В сумеречном зале
Затихает гул
Только у маэстро
Больно там, где сердце
Продолжает действо
Его мятежный Дух

Демон Паганини
Смотрит в зал незримо...

000
Истории нашей следы
Только в старых книгах
Остались жить...

000
Истории стариковские шаги
Сквозь пожелтевшие страницы книг
Ведут меня за собой...

000
Почему так случилось- не знаю.
Над старым учебником истории склонившись
Я сочиняю хокку...

000
И в старой книге я читаю
Про давно ушедшие века,
Генетическая память во мне стучит...

000
Я кончил школу много лет назад,
Но старые учебники истории
Меня возвращают в детство..

000
Люблю старые учебники истории,
В них...

Я не скажу, что раньше не любила,
Я не скажу, что раньше не жила…
Но после встречи нашей уяснила
Что жизнь до встречи вовсе жизнью не была.

Была то репетиция, прогон перед спектаклем,
Что жизнь готовила для бенефиса моего.
Была иллюзия, пародия блаженства
Все было фальшью до явленья твоего.

Ворвался ты в судьбу мою нежданно,
Все мои страхи выкинув как хлам.
Встряхнул, заставил на ноги подняться,
Одел мне крылья, увлекая к небесам.

Вот уже год парю я словно птица,
Живу...