Созвучие вот нужное

Вот и тридцать прожил,
и теперь впереди остальное,
Передышки малы, на один
перекур,
от витка до витка.
Высоко облака,
надо мной
светит солнце хмельное,
Жизнь – прекрасная штука,
да жаль – коротка.
Потому и спешу.
Беззащитное сердце моё на пределе.
Километры, как вспышки,
мелькнут и уже за спиной.
Но пока каждодневно существуют
работа и дело,
То ни годы, ни беды
не властны ещё надо мной.
Но боюсь, как заразы,
что в этой горячке и гонке
Что-то главное, сущее...

Вот сидит матрос,
Бородой оброс.
С трубки дым под нос,
Свежий бриз норд-ост.

Он вина хлебнул,
Песню затянул,
Как в морях тонул,
Линь, да фал тянул.

А в глазах тоска.
Седина в висках.
На камнях мыска,
Моря ширь близка.

Тяжело пришлось, -
Жизнь, то вкривь, то вкось.
Все что и сбылось
Мимо пронеслось.

Пел старик с тоской,
Словно вновь сквозь строй.
Слезы той тоски
Словно вглубь с доски.

Чайки дерзкий крик,
И затих старик –
В свой последний миг...

Вот только допью чай,
И сразу скажу Вам,
Вы прекрасны, мадам!

Вот незадача – друзья разбрелись по домам,
Заперли двери и окна зашторили плотно.
Ветер тяжёлый гуляет по мёртвым полям,
Травы сухие ломает, деревья трясёт беззаботно.
Им не увидеть, как рощи пригнулись к земле.
Им не услышать, как плачут озябшие сучья.
И горизонт набухает, в лиловой его полумгле,
Наша ничтожность и наша греховная сущность.
Может быть это и есть наших душ очищенье.
В скверне погрязли и завистью поражены.
Нет отпущенья грехов нам и нету прощенья.
Небо холодное сверху...

Вот кажется и всё:
Разложены бумажки,
Подсчитаны долги
И сведены на ноль.
Отныне жизнь моя,
Как прежние замашки.
Не замечать обид,
Перетирая боль.
Отныне и до сих,
Что мне Господь отмерил.
Примерный ученик
Я затвердил урок.
Останется со мной
Чему когда-то верил
И что уже теперь
Не заготовишь впрок.
Всё остальное блажь,
И ямбы, и хореи.
Гекзаметр устарел
И повернул к концу.
Мне холодом давно
Из этой щели веет,
Но только тень пока
Скользила по лицу.
Чего-то не срослось,
И...

Вот и время к февралю,
Снова ветры в трубы дуют.
Я опять тебя люблю,
Но теперь совсем другую.
Добродетель иль порок?
Подведем потом итоги.
Отражаются у ног
Наши тропы и дороги.
Одолели ту межу,
Кочковата жизнь, как грядки.
Что связало – не скажу
И творец ответит вряд ли.
Не расчет, не юный пыл,
Дни безрадостно тянулись…
Был Господний оклик, был.
Услыхали, оглянулись.
Возникал из полутьмы
Наш хранитель запредельный.
Так и жили-были мы,
А молва жила отдельно.

Вот и мокрый снег пошёл,
Чист, как белая бумага.
И бурлила рядом влага
И вершила произвол.
Был он – маленький художник,
Таял каплей на щеке,
Превращаясь в полудождик,
Истончась на сквозняке.
Зыбко дали провисали,
Уловить пытаясь миг.
Как мы ждали-ожидали,
Он нечаянно возник.
Роковое было что-то,
Болью полнило сердца.
Сладость раннего полёта,
Ощущение конца.

Вот она! Иди!
Смело вперед, в любовь
Не оглядывайся!

Вот чистый лист. Пиши ему, что хошь,
Он стерпит всё хотя б от графомана.
И если в писанине нет изъяна,
Его и тем отнюдь не прошибёшь.

Он Данте ставил каверзный вопрос
И напрягал извилины Шекспиру.
Он Пушкина призвал к благому пиру –
И приговор к дуэли произнёс.

Он задушил Есенина петлёй,
Он Башлачёва на асфальт низринул,
И хриплый бард своих детей покинул (1),
И Игорь уж покрыт сырой землёй (2).

Не мыслите простой сию работу.
Пускай певец силён и голосист,
Одно виденье только...

Вот выбери только иль реку иль море.
Плыть ты готов по бескрайним просторам
Иль все же следя за берегами.