Созвездье

Рассветом, залившим розовым светом
Дома, золотые поля и луга,
Новым созвездием, или кометой,
В которые смотришь, лёжа в стогах,
Хрустальным сиянием снежно - лохматых,
Хрустящих морозных любимых дорог,
И мартовским небом, и звездопадом, -
Наверное, так улыбается Бог…

Я раздвигаю рамки,
Я больше не простой:
Моя броня – как в танке,
И хвост торчит трубой.

Я раздвигаю рамки,
Теперь – владыка мира!
Вчера – почти с изнанки,
Сегодня – хлещет сила!

Вот пропасть предо мною,
Где неизвестен край –
Я стал её героем,
Вмиг покорившим даль.

И распахнувши крылья
Я к солнцу поднимусь,
И в грозный символ мира
Навеки превращусь!

Я раздвигаю рамки,
Ведь мне подвластно время…
Когда-то – просто лапки,
Сейчас – клещи победы!

Мне ничего не страшно...

Гортань колодцев наполняется мелодикой луны,
Столпилась ночь под северной звездой.
Даль сеет миллионы голосов в венозных реках ветра,
И я – привычкой к одиночеству – как к смерти –
Шепчу – проснись, так надо, это, только жизнь,
А будет что-то дальше и мудрей.
Лизнули звезды тишиной надтреснутый карниз,
Овилась тьмы вуаль вокруг ресниц,
Как тяжкая мечта, как вязкий клей,
И миллионы голосов слились в один каприз –
Найти себя в потоке серых будней;
Возможно, я и знаю, как, но я молчу...

Закружила белая метель
Ночной фокстрот
В створках рам окна.
Снежно-ледяную канитель
В наст тонкий шьёт
Вьюжная игла.

Хлопьев-мотыльков полёт
Трепетным ручьём течёт.
Светл и свеж с него налёт.
Буря песню зимнюю поёт.

В прошлом
Любовь моя.
В прошлом
Весны поля.
В прошлом
Счастье
Наше.

Пуще закружилась белая метель!
Вихри заклубили снега карусель.
Тучи заслонили полную луну.
Выдохнул стенанья ветер в темноту.
Где-то звёздный бисер замер в вышине,
Ищет нить созвездий в...

Мое любимое времяпрепровождение –
заходящее, умирающее солнце.
Я всю жизнь учился умирать,
но так и не поверил в смерть.
Настоящая вера – полное одиночество,
для нее, даже одного желания – много.
Знаете, пока будет красота, боль
и надежда – будет и поэзия.
Мое любимое произведение – ночь.
Я всю жизнь всматривался в металлическую дымку созвездий,
но так и не поверил в неодушевленность материи.
Настоящая жизнь, точь-в-точь,
списана с воды, струящейся с камня потерь
и возвращений к...

Я на тебя ненароком смотрю,опуская взгляд
Надеясь,что разглядишь в моём сердце ты искру
Которая зажгла бы жизнь в созвездии Плеяд
И хранила бы любовь вечно эту звезду.

Я боюсь страха в тебя влюбиться
Слишком много шрамов на душе
Но только ты можешь ярко светиться
Не забытой любовью на Земле.

Ведь чувства мои это не карточная игра
В которой побеждает азарт
Если любить - то только навсегда
Повинуясь сердцу единственный раз.

поседели волосы раньше времени.
раньше времени до весны.
стёрлись буквы в забытом имени,
и другие мне не даны.
где то прошлое основательно
потрудилось, стирая боль.
всё, что было мне так желательно,
превратилось в беззвучный ноль.
и не важно, с каким созвездием,
продолжать этот вечный бой.
всех достигнет своё возмездие,
увлечённых своей игрой.
закоулками, перекрёстками
так устала блуждать до сна,
а вокруг всё покрыто блёстками,
мишурой.... где моя весна?
где всё...

Там, вокруг Медведиц –
золотые звезды.
На медвежью шкуру
льется звездный дождь.
И сбегают струйки
по блестящей шерсти.
Вымокших Медведиц
пробирает дрожь.

Месяц полусонный
тащится над миром,
щурится от света,
пробует уснуть,
а потом теленком
прыгает игриво,
рожки окунает
в жидкий Млечный путь.

Синяя Венера
в небе проплывает,
как по речке тихой
облетевший лист.
Наступает полночь.
Мир наш засыпает.
Он – еще младенец.
Светел он и чист.

Когда любовь становится тисками,
Кромсая ваше сердце на куски,
И света нет для вас в оконной раме,
И нет для помощи протянутой руки,

Вы не бросайтесь в бездну от отчаянья,
Глаза не устремляйте в пустоту.
Кончаются когда-то и страданья,
И солнце к вам заглянет поутру.

Окрасит музыка земное многоцветье,
Забьётся сердце, радостью дыша,
Оно почувствует, где, под каким созвездьем
С ним родственная встретится душа.

Мы все, наверное, проходим через это,
Мудрее становясь...

Как глуп был я в своей печали,
не ведая Твоей печати;
как слеп я в грусти был своей,
не зная света в тьме событий;
приростом времени без дела, я обесценивал дела
в огне вина, в чувствах вины.
Мой Страшный Суд – я сам – обитель
страданий собственных и зла,
таящегося, испокон, обратной стороной луны
в ночи души, ещё слепой,
еще младенческой, весенней…
Когда ж останусь я один,
наедине, в своей глуши
надежд бесплодных, снов бесплотных,
и огрузневшей тенью бледной,
с которой век от...