Созерцанье

Когда-то у меня были крылья, да, я точно помню, как опираясь на воздух,
раскуренный сахарной черемухой, несся беглой искрящейся музыкой
сквозь рябиновую кровь солнца и набухающие гроздья садов –
словно ожившие пассажи Рахманинова, словно магия тонов с картин Тёрнера –
они были вырезаны ветром пунцовых роз и приставлены невесомой прозрачной ношей
за моей спиной, а потом, спрятаны от меня, пока я не научусь
страдать и любить, как в последний раз, пока любовь –
не станет единственной...

Природа, красавица моя
Ты так прекрасна, так нежна.
Ты словно аленький цветок,
Божественною красотой поет

Мой взор не оторвать,
И красоту не загасить.
Велел Господь
Красотою тебе быть.

Листва летит
А ветер их уносит.
и этот танец
меня с тобой уносит.

Ангелы на небе, гуляют по траве
И радуются красота тебе!
Любовью сердце освещает
И как ангелов на небе окрыляет!

Когда пели цикады,
и месяц струился сквозь ветви олив серебристым вином,
когда искры души листопадом
усеяли ткань остывшего поля,
я застал свое одиночество.
Когда виноградники полнились потом солнца,
и тучный шепот холмов оседал малахитом,
я принял обет созерцания.
Когда запад, налитый спелым гранатом,
обжигал взгляд долины и плавил ладони рек,
я взял на руки южный ветер
и отнес к себе в спальню,
под кровлю из тростника и соломы.
На ужин – миндаль, молоко и хлеб,
в ночь...

Я не считаю более свои дни,
С тобой я эти дни не замечаю.
И в светлые,и темные часы,
В согласии душевном пребываю.

Не стали раздражением дожди,
Они теперь,всегда, печаль смывают.
Не говорю ,уже,тревоге уходи,
Я бесконечно за тебя переживаю.

Во всех мгновениях слышу я тебя,
За каждым жестом вижу,словом каждым.
И с распростертыми объятиями любя,
Признания в любви считаю важным.

Я в музыке творю тебя,в стихах,
Ты сладкая Венера созерцания.
Волшебница в моих красивых снах...

Мякоть апрельского солнца закралась ознобом бриза
в шелест лиственных пальцев на изумрудно-горчащем скелете.
Изысканность легкой походки женственности
слепит чумазую плесень сдавленных прахом сугробов.
К хрустальной мелодике водопадов карнизных
подмешано коррозийное пойло зимнего ветра,
чахнущего в окрестностях
бодрых затрещин змеевидных лучей лимонно-водного

неба, что ползет за шиворот лесопосадки столбов,
заливает сапфировой кислотой поры
асфальтовой планиметрии,
чьи выбоины...

А на небе великое соединение Сатурна и Юпитера
по имени Иисус,
тысячи жемчужных Будд,
лицо Моисея, окаменевшее лунной поверхностью,
а на земле ночь и снег,
воскуренный дым безмолвной травы
созерцания,
васильковая пряжа глаз новорожденных.

Забиться в угол от света, свиться лисицей снежной –
не так то просто, когда под сердцем тесто спеет – горящий уголь,
туго привязанный к злакам неба топленного.
Молчать слепотой, созерцанием сальным, матовым, туманом грешным
ползти между трав, пламенеющих дурью
густых мазков. Спрятать лезвие закаленное

в сонное лоно завязанных губ, лезвие проникновения
к плоти всеядного солнца, к горлу стоглавого горного баритона,
к блюдцам озер, сплюснутых бирюзой, яшмой, влажным
бальзамом подводных...

бабочка села на мраморный камень
как трепетно время

в лунной печали разрушенных храмов
солнце лотоса

с осенним закатом
венчаются искры клена

звезды с ладони ночи
Север сдувает

толика счастья
дыханье картин из песка

свежесть рожденья
в свечении сосен

кофе на дне чашки
откровенье опавших листьев

черный хрусталь
сердце разбитое женщины

лед родника
звук созерцания тонок

серебряный танец рыбы
стремится слиться с водой

взгляд отражения в озере горном
голубкой...

Экосистемы (не) пострадают,
Рыдают, забыв о времени и
Пространстве, летают,
Опавшие листья, сметают,
Песок с ладоней, стирают,
Соль с губ, влажной губкой,
Переходя дорогу,
Будь осторожен,
Помни о главном,
Плавном переходе,
Из состояния в состояние,
Подовая SOS сигналы
Без надобности,
Необходимой для выживания,
Вживаясь в образы,
Будь осторожен дважды,
Важно, не потерять,
Ориентацию в пространстве
И времени,
Временно забыв о главном,
Плавном скольжении по...

Надрывно шумит тополь,
хлестая июньскую синь жарким шепотом листьев.
Слезятся глаза – ветра топот,
ветра дыхание чистое с привкусом
свежей симфонии дальнего берега моря.
Утро убьет полдень, полдень сожрет вечер
парящим закатом, вскоре
мою долю разделит ночная млечность –
словно туман,
словно слово немого,
заговорившего тихим лунным сияньем.
Там – надрывно шумит тополь; там –
хлестая июньскую тьму выжатым шепотом листьев
слезятся звезды,
путаясь в мыслях
высотою полета и созерцанья...