Сотый

Понимаю вдруг пронзительно и ясно,
Я ненужность миру здесь свою.
И зачем ?! — я сотый раз напрасно,
Сей вопрос, себе сам задаю.

И зачем живу и кем был создан,
Кем придуман я и белый свет.
Смотрю в небо, мне оттуда звёзды,
Равнодушно лишь мигнут в ответ.

Вечность, Космос, Бесконечность,
Путь был кем-то начат до меня.
Доброта, Любовь и Человечность,
Боль, Тоска — меж этим точкой ,,Я".

Я себя осознаю и чувствую живым.
В теле ,,Я", из глаз на мир смотрю.
Мир Земли для тела стал...

У теней есть лица, лица, лица,
Вольный ветер им в кошмаре снится,
Развивает тени по станицам,
Тени губ, улыбок, тени глаз.

Ты лови, держи кусочки тени,
Собирай из них собор видений,
В одиночестве полночных бдений
Верь себе, ему ли, в сотый раз

Все дороги - всесожженье смерти,
В зеркалах огнями руки чертят
И в душе бездонной мутят черти
воду обращенную в вино

Облака спускаются все ниже,
языком шершавым тени лижут.
В теневой Москве или Париже
Отраженье тени снесено...

Не думай, себя не терзай,
Себе говорю в сотый раз.
Печаль из души прогоняй,
Ведь губит она только нас.

Как облако тень земле дарит,
Лицо сделав хмурым, чужим,
Печаль мой покой забирает,
Мир кажется серым и злым.

Что будет — то будет, так надо,
Предчувствия тяжесть гоню.
Печаль изгоняю из взгляда,
Не веря грядущему дню.

Устал ото лжи и злых взглядов,
Шептания сплетни, грызни.
А мне ведь не много так надо:
Спокойно дожить свои дни.

Я быть ни последним, ни первым,
Хочу — а...

Иван Мартос, ты был в скульптуре первым,
Кто смог увековечить тех двоих,
За кем народ поднялся, чтоб низвергнуть
Дух польский из своих земель родных.

Твоё творенье в каждом сердце русском
И в самом сердце Родины моей,
И сотый раз я наполняюсь чувством
Восторга, ведь события тех дней -

Истории значительные главы
О подвиге бессмертном, о пути
России многоликой, вечной, славной,
Умеющей саму себя спасти.

Но время смутно вновь, в который раз…
Появится ль в России новый Спас?..

Оживёт вдруг во мне узнавание:
Это было уже — я давно обречён!
Не гадай — знаю я результаты гадания,
В сотый раз этот путь будет мною пройдён.

Не спасёт мой неистовый нрав от расплаты,
За грехи, что опять и опять совершил.
А полёт души к солнцу и свету, крылатый,
Подлый, выстрелом-словом на взлёте убил.

Я упал и о камень ударившись больно,
Узнаю этот камень — ведь всё повторилось опять!
Обречён, но лежать не могу я безвольно,
Обречён, но упав, буду снова и снова вставать...

Не могу оторваться
В сотый раз или в тысячный
Смотрю "День сурка"

Слова о дружбе были ложью,
Слова участия — обманом.
Не загорится осторожный,
Скупой, живёт своим карманом.

Похвал слова все были лестью,
Восторг — неискренний, пустой.
И после — обругав за песню,
Из сердца вон, а с глаз долой.

Наивен — прост, душой открытый.
Поверив в сотый раз обмАну,
Я жизнью мятый был и битый,
Но горевать о том не стану.

Высоких слов, полёт всех выше,
Легка душа без зла — летит.
Живёт полётом, песней дышит,
И месть её, не тяготит.

В пути пыль с грязью...

Ты столько раз смогла ему простить,
Измену, ложь, предательство и боль.
Так много раз ты просто, не хотела жить,
И всё цеплялась за него: «Он мой!"

У всякой женщины на это есть причины,
Чтоб стиснув зубы, молча крест нести.
Но вряд ли есть достойные мужчины,
Которым, можно, это всё простить.

Тебе все кажется, что завтра будет лучше,
Но реку вспять, увы, не повернуть.
С презрением смотришь на него, и тут же,
С рыданием кинешься ему на грудь.

Мы все похожи в этом к сожалению...

Не всё, не всё о нашем прошлом
Прочесть могли мы в письменах
И что оставим за порогом –
К нам явится в красивых снах

Наверное, бывает с каждым:
Ты, видя необычный сон,
Уверен, будто жил однажды
Той жизнью, - так реален он

Досадно было бы проснуться
И не запомнить ничего.
И хочется туда вернуться.
Но покидал ли ты его?

***

Я думаю, давно когда-то,
А может быть, в других мирах
Заветной красотой богатых,
Я на высоких берегах

Жила над тихим синим морем
В саду, что прятал...

Положу на сердце отголоски жреческой поэзии волн фисташковых.
Тишину льняную, хлопок облаков, свечи рощ сентябрьских приму себе в собратья.
В зеркале руды ночной старателем возьмет меня пещерная луна.
Почерком олив под ониксом дожей след свой разукрашу,
след, ведущий в кому белых ароматов мрамора зимы, след, ведущий в платье
снов аквамариновых речных, след луча окна,
пробивающего мрак гробов панельных глянцем родников.
Музыка колодезного дна расплескалась бриллиантовым приливом...