Соседний

Я помню первоснег
тех наших робких
встреч.
Я помню небеса — в отвесном… в том зените…
Я помню, ангел нас хотел предостеречь:

друг в друга далеко, друзья, не заходите!!…
Друг в друге быть — не рай…
Там — лед и полынья…
Там — слезы и ветра…
И столько беспорядка!…

Так ангел нам кричал. Но ты вошла в меня.
И я в тебя ушел. На вечность. Безвозвратно.


И крякнул, к шуту, быт.
И год — ушел под лед.
И слезы были в нас. Но было и прощенье.
Обветрили слова, встав задом...

Не понимать что мир сложнее, что мудрствова-
ния лелея, в гордыне утопив посыл, чего сказать,
брат ты убил, идею, что сделаешь теперь, мол-
чишь, а он махнул рукою кыш и мухи улетели,
через мгновение вернувшись, вновь, клещи, по-
чуяв запах крови, вгрызались в кожи лоскуты, и
гроздями висели, вы, что себе решили, фантазии
развили до предела, гипотезы, идеи, кутерьма,
пусть так и будет и покажет время, претензии
предъявите потом, так продавец цеплял жетон,
на древо, торговец...

«Пей чай, пока не поостыл», выл на луну
волк, вол дремал в хлеву, жуя прошлого-
днюю траву, «у»- кричал сыч, в ожидании
чуда, кузьмич, смотрел в окно, чесал (трё-
хдневную щетину),(выходил из запоя), ми-
ну, маня посапывала отвернувшись к стен-
ке, (вчерашние гренки), ( на тарелке в це-
нтре стола), детвора спала в соседней ко-
мнате, детской, проходила жизнь, или нач-
иналась, утренней звезды жалость.

Чёрная дыра, поглощала груду пыли, чужих под-
сознаний, просеивала, и прессовала, получая на
выходе брикеты, ты об этом или о том,……… ?
сизифов ком, спасайся, кто может, треножит, за-
шкалившая, ….структура,... ну ты и дура, не
напирай, не напрягай, припусти, кач, кач, кач,
(харам), бы, да, ды, ба, бы, да, дыба, дабы баба,
кабы? заевшая пластинка, молока крынка, выпле-
снутая в лицо, обратно, обратно, не может быть,
не может быть, копить, копать, копоть, только не
надо роптать...

Когда утро сводило крылья
на подложке её карниза,
словно радуга гнула спину,
словно дождь отпускал тонко струны,
словно кто-то нашёл слова,
чтобы выразить нежность молчанья,
тогда роща клубилась поодаль,
собирая краски июля,
тогда в стылую смоль зрачка
лил рассвет васильковый ветер,
тогда сердце, необозримо,
укрывало ночную прохладу,
словно день, тенистой дорожкой,
вился в мятной пластике ног,
словно кто-то дышал с нею вровень,
забывая считать секунды,
забывая считать минуты...

Вся жизнь – это любовь!
От маленькой скамейки
Что во дворе у дома,
Где собирались дети
С соседнего двора.

Вся жизнь - это любовь!
От плюшевой игрушки
Что в спальне на окошке,
Которую ты ночью
С собой спать брала.

Вся жизнь – это любовь!
От парты школьной
Где на уроках вместе
Сидели с той девчонкой,
Что нравилась тебе.

Вся жизнь - это любовь!
От первых поцелуев
Что защемляли сердце,
И в нём теперь навечно
Нас греют теплотой.

Вся жизнь – это любовь!
… До мест знакомых...

Возле площади, у церкви,
Где пожарки каланча,
С красной крышей островерхой
Дом уездного врача.

День задался как обычно,
Никуда врач не спешил,
Саквояж собрал привычно,
Совершить обход решил.

Он степенно отобедал,
Обойти хотел больных,
Свежие купил газеты,
Навестил своих родных...

На дворе уже стемнело,
И расправлена кровать,
Быстро время пролетело,
Врач собрался почивать...

Но тревожно затрезвонил,
Колокольчик у дверей,
Есть ли кто-то в этом доме...

Вечерний свет
льётся с уставших волос
слабеющим серебром сентября.
Плюс двенадцать выше ноля.
Порывистый ветер.
Рутина.
Молись за тех,
кто ненавидит тебя,
сердцем приветствуя дождь;
аритмией
падай в лужи
соседних окон;
пусть взгляд убегает
в туман чьих-то чёрных глаз,
как боль гонит лошадь вперёд.
Безмолвно
гаснет
близость
на кончиках пальцев,
роняя мягкую дрожь
в разлом тишины.
Молись за своих врагов,
я помолюсь за тебя;
не бойся собственных снов,
скоро выпадет снег...

Сижу с гитарою один и вспоминаю наши встречи,
Уже дожил я до седин, но время от любви не лечит.

С тобой встречались мы тайком в заброшенном осеннем парке,
Я был обычным пареньком и жил в соседней коммуналке.

Ты дочкой папиной была, вся разодета в крепдешины,
Когда по улице ты шла, то замирали все мужчины.

Тебе я не дарил цветов, но в темном парке хризантемы
сорвал и был уже готов тебе в любви признаться первой.

Но те цветы отвергла ты, сказала любишь только розы,
Мои разрушила...

А вася говорил, что мы не обречены на самоуни-
чтожение и не надо рвений, в этом направлении
в мыслях, в перевирании перевираний, самоко-
паний, поиска где-то, всё в тебе, что имеем то и
видим, не уйти от самосознания своей пустоты,
простых истин, скрываем свой грех, (в глазах ор-
ех, ствол, бревно), (а он всё одно, г....и г....), отв-
одим от, себя определить не можем, расписыв-
аемся за других, начать с себя, вот задача и ник-
ак иначе, (заменял провалы в знаниях, паралоги...