Соседи рехнулись

Пишет вечер по закату азуритовою краской.
Тени в комнату вползают, в канделябре плачет воск.
Беспризорный старый чайник полнит кухню свистопляской,
А сосед тяжёлым роком плющит мой усталый мозг.
Телевизор врёт о счастье: только - те, кто сыт слюною,
В рай земной давно не верят!... Доживают, - не живут:
Меж похмельем и запоем, меж таблеткой и иглою.
Обстоятельства и время как хотят их, так куют.
Жизнь по сниженным расценкам: хочешь - с хрустом гни коленца,
Хочешь - делай вид блаженный...

Я припомню все свои грехи.
Мелкие, серьёзные, крутые...
Напишу их, ставя запятые
И начну о них ваять стихи.

Грешен, блин. А кто есть без греха?
Кто поднимет преславутый камень?
Не погаснет под котлами пламень!
Покаянье - бред и чепуха!

Их, грехов - по пальцам перечесть,
А прочёл - конкретно удивился!
Всё нарушил! Впрочем, это есть:
"Не убий!" Хоть здесь не отличился...

Остальное - полный апперкот!
Отмолить? Не хватит сотни жизней!
Это, как дожить...

Крошу огурчики в салатик оливье,
Тушёный кролик поспевает на плите.
Жду нынче в гости я Дракона к ужину
Отметить дюжину, отметить дюжину!


Летит чешуйчатый на Новый Год.
Хоть тварь он страшная и много жрёт,
Китайцы верят, что он полубог.
Он тоже верит им. Где здесь подвох?


Купила огненный круговорот.
Дракон инструкцию переведёт.
Пусть будет весело, соседи пялятся,
Пусть не завидуют, а удивляются!


Эй, в телевизоре, давай свой тост.
Наобещай нам всем стабильный рост,
не...

Идет-гудет Зеленый Шум*,
Зеленый Шум, весенний шум!

Играючи, расходится
Вдруг ветер верховой:
Качнет кусты ольховые,
Поднимет пыль цветочную,
Как облако: все зелено,
И воздух и вода!

Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!

Скромна моя хозяюшка
Наталья Патрикеевна,
Водой не замутит!
Да с ней беда случилася,
Как лето жил я в Питере...
Сама сказала глупая,
Типун ей на язык!

В избе сам друг с обманщицей
Зима нас заперла,
В мои глаза суровые
Глядит — молчит жена...

Не боюсь я темноты,
Буду с ней теперь на «ты»!
Всем сегодня докажу –
С темнотою я дружу!

Вот иду по коридору –
Вижу шкаф и вижу штору…
Что за странный силуэт?
Это, видно, табурет.

Тут наткнулся я на шкаф –
За стеной сказали: «Гав!»
У соседей лабрадор
На меня подумал – вор.

А за шкафом кто стоит –
Может вор или бандит?!
Я бегу по коридору,
Я кричу: «Держите вора!».

Папа вышел, включил свет:
Никакого вора нет!
А за шкафом тогда кто?
Это ж мамино пальто!

Минус двадцать по Цельсию,
у сугроба пригрелась тощая псина,
верно, творит молитву собачьему богу, вести
о лете блошином ловит ушами длинными,
рваными, раненной лапой дёргает
синеватый, оледенелый воздух –
чем-то родным веет в чём-то убогом –
все мы под богом, а у него – слёзы
с седых страниц, по морщинам тёплым,
там есть и море, и зимний закат, и пепел пустыни.
Дерево, кадром оконным встало, как вкопанное,
дерево жизни мёртвой скульптурой инея.
Минус двадцать по Цельсию,
на книжной...

Он память раскатал, на плоскости листа,
девятым валиком, предсмертным, и зеркала,
отсутствие лица не напугало, даже подлеца,
подолом, сапоги обтёр, он вспомнил всё, что
было, запечатлел, открыто и для нас видение,
и миг, не показался длинным на мгновенье,
увидели, что мозг содержит, и забвенье и трепет
и тоску, и счастья отблеск, отразился, а он
рядился, возмущался, пространство сокращал,
и мышь хвостом виляла, разбила, указала
где и в чём и как, вот собственно и всё, чудак,
любил...

Я стою на Земле, прихваченный
гвоздем гравитации, прикрытый
сэндвичем атмосферы, паутиной магнитного поля,
Земля вертится вокруг своей оси
и Солнца, идем дальше –
Солнце вращается вокруг цента галактики,
галактики разлетаются к чертовой матери
в бесконечность, до бесконечности плюс единица,
но не все ли равно, мне, ведь я – неподвижен,
я точка отсчета, сборки, и точка, я стою
на Земле – это и называется человеческим знанием –
хотите поспорить – тогда продолжайте стоять.
А вот, еще...

Стук… это закончилось время,
Быть в котором суждено его же бремя…
Он спасал, он помогал…
Последний вздох — и он опять промолчал…
Паук — вроде насекомое,
Но его судьба изменила многое:
Не жалея сил своих,
Отдавая жизнь за его родных.
(Юлдашев Санджар)

Паук родился из яйца
В квартире одного жильца.
Пока он рос, любил играть,
И как-то вышел погулять.
Мечтал он на ногах восьми
Весь мир однажды обойти.
Но не давала мать легко
Уйти от дома далеко.
Вернувшись, он увидел вдруг...

Вспомнит старый феникс гордо
Все те дни, что он прожил.
Клюв орла и гребень модный
Доносить он заслужил.
С ним могучих два крыла,
Что могли его поднять.
Мудрый взгляд горел всегда,
Но вдруг начал угасать…
И уже не те, что прежде
Хвост и пламень, алый пух,
Остаётся лишь надежда
И крепчайший, вечный дух!
Скоро птица загорится,
Вея пепел по ветру –
Птенчик снова возродится,
Продолжая жизнь свою.
Будет вновь парить он в небе,
Всем на свете помогать,
Сможет перьями соседей
Тёмной...