Сорвалась

В том краю, где песчаны так кручи,
Где б в тоске шли Волошин и Рерих,
И где Солнце безжалостно жгуче,
Только я оживлял этот берег,
Только я его делал певучим!

По обрывам, тропинкам сыпучим
Я сбегал к синеглазому морю,
Околдованный гулом созвучий,
Белоснежной волной на просторе.
В том краю, где пустынны так кручи.

Весь захлёстанный ветром пахучим -
Не унылый Волошин иль Рерих! -
Расцарапанный веткой колючей
Я влетал… словно камень падучий!..
На роскошный и ветреный...

цвела ромашка, на лугу
три месяца росла
но по тропе, на свет луны
она за ней пришла
сорвав волнуясь лепестки
в слезах нашла ответ
нет он не любит, и теперь
ромашки больше нет

ОДИН из них был днём.
Зари дыханье в Нём,

Шуршание листвы,
Птиц пенье на рассвете,
Загадочные сети
Небесной синевы...

ДРУГОЙ был чёрной ночью.
Всё в прах, и душу в клочья!

Огни, отели, клубы, ... -
Не видеть, и не знать, -
Лишь жадно целовать
Трепещущие губы...

А как душа хотела
Дарить себя и тело
ЕДИНСТВЕННОМУ Богу...

Смотреть - любя и строго,
Как будто в первый раз,
В ОДНУ лишь пару глаз!

Чего-то не хватило..
Чего-то не успела...

Звездой сорвавшись с неба...

Жёлтый лист осенний
С веточки сорвался,
Плавно он по воздуху парит.
Всю он жизнь свою
Видя наслаждался,
Как птица по небу летит.
И мечтал всё лето
Как в осеню пору
Он вспорхнет в крутые небеса
И подобно птице,
Унесёт куда то его ветер,
И его мечта сбудется на веке
Будет словно птица
Он парить по ветру в небесах,
Где просторы чисты
Солнце близко, близко
Бесконечность, вечность,
Радость навсегда.
И с потоком ветра
Листик наш кружится,
Медленно спускаясь до земли.
Листик...

Люблю тебя до боли,
Тобой я очень дорожу.
Ведь без тебя я как без воли,
Не очень долго проживу.

Пришла ко мне не постучавши,
И принесла с собой любовь.
Фонтаны чувств с меня сорвавши,
И жду тебя увидеть вновь.

Как скучно жить мне без тебя,
Твоей улыбки и тепла.
В моей душе лишь ты одна,
И лишь с тобой она жива.

Ловлю я счастья каждый миг,
Когда с тобою вместе рядом.
Коснутся нежно губ твоих,
И наслаждаться каждым взглядом.

Так много хочется сказать,
Моей любимой...

До гениальности все просто!
Своя у каждого стезя.
Маэстро прав! Россия - остров,
пристать к которому нельзя.

Лишь тот, кто здесь рискнул родиться
и крест тащил свой до конца,
сорвать сумеет власяницу
с ее прекрасного лица.

Он этой ночью ураганил сильно.
Сорвал две крыши, вырвал с корнем сливу…
К утру утихомирился… Умильно
Стоит и отдувается стыдливо.
……………

Стыдливость ветру юному к лицу -
Озорничать не станет три недели.
Тихонько в марте подпоёт скворцу,
Вновь разбуянится в конце апреля,

Играя с незнакомкою грозой,
Со свистом, в догонялки и пятнашки.
И обернутся игрища бузой,
Неугомонным ураганом страшным.

Но, устыдившись принесённых бед,
Опять утихнет, пламенно краснея.
И примет послушания...

Ты злишься, что я не пишу
и может тебя позабыл,
а я еле-еле дышу-
лишь вспомню как ты отслужил:
как губы искусывал вкровь,
стонал в каплях пота дрожа-
да разве не вздрогнет кто вновь,
когда кровоточит душа?!.
Как дальше спокойно мне жить-
ведь ты на носилках лежал
и все умолял:"Дайте пить!"-
а сам от волненья дрожал,
И все же сорвался на крик:
"Верните мне ногу назад!"-
потом мне шепнул:"Ну старик!
Ведь ты же стал больше чем брат".
И я приподнес неспеша
туда где бы место ей быть...

Как Любовь не зови,
Как Любовь не проси,
Не приходит Она в гости.
И не стоит играть,
Куш в Любви не сорвать,
Ведь Любовь - не игра в кости.
Как печально! Она
Изначально дана,
А Её проиграть, бросить
И себя, и других,
Зло срываясь на крик,
Да ещё по спине тростью...
Но, наверно, вполне
Кто-то рад пелене
И считает Любовь лишней,
Если в сердце зима,
И душа холодна -
Просит манну с Небес нищий.
Он грозит кулаком:
"Мы так плохо живем,
Не хватает на всех пищи!"...
И планету в...

Друг объяснил мне ненавязчиво,
Довольно сбивчив был рассказ,
Что чувство есть, и настоящее,
И даже, будто в первый раз
Взахлёб он пьёт его неистово,
И от зари, и до зари
В его глазах, как небо чистые,
Горит мольба его любви.
И слёзы высушить не сможешь ты,
Рассудок пьяный – под расстрел!
Но первый раз любви цветы,
Сорвать хотел, но не был смел.
А потому так ненавязчиво,
Ты хочешь, друг, и жаждет глаз,
Явилось чувство настоящее,
И, может быть, в последний раз.