Сорок

Нынче радуемся мы -
нынче проводы зимы
с пирогами да блинами,
в шуме милой кутерьмы.
С горки саночки летят,
очи девичьи горят,
песни, пляски и гулянья
уж который день подряд.
Молодым искать не лень
нареченных целый день:
женихов - девчатам
и невест - ребятам,
А у тещи на блинах
зять довольно крякнул: - Ах!
Съел, наверно, штук под сорок -
то-то праздничный размах!
Это - Масленица,
чудо - Масленица.
От души вас поздравляем
и сердечно приглашаем:
все заботы бросьте,
приходите в...

Сидит мужчина очень грустный,
Есть основанья быть тоскливым,
Во-первых, он родился русским
И не в сорочке, чтоб счастливым

Ходить с улыбкой идиота.
Есть основанья для расстройства -
Ни личной жизни, ни работы -
За сорок лет, пойди устройся...

К соседу с фигою в кармане
Ушла его жена-гадюка...
И вот сидит он в ресторане
С наполненной отравой рюмкой,

Схвативши голову руками..
А зал танцует, веселится
И светомузыки мельканье
Выхватывает чьи-то лица

Из темноты.. В хмельной...

Не просите любви, если нет, значит, Нет!
Не мечтай, не надейся, на счастливый билет!
Невозможно напиться из пустого ручья...
Не ищи райской птицы среди воронья!

Не просите Любви! Не просите Любить!
Не пытайтесь слезами, серый лед растопить!
Невозможно согреться, если нет очага...
Никогда не сойдутся у реки берега!

Не ищите любовь, где ее больше нет!
Не пытайте себя, не ищите ответ!
Преклоните колени... девять дней, сорок дней!
Не проси о любви, просто помни о ней!!!

Одним - юннилось,
иным - старелось,
а мне - на милость
явилась зрелость.


И стихострочка
легла сурово
в исход годочка
сорок второго.


Одни - любились,
другие - грызлись,
пока не вылез
всемирный кризис.


А ложь тянулась,
как по-старинке -
и пошатнулась
упёртость в рынке.


Одни - убытки
считать учились,
другим - напитки
из недр сочились.


Разор наивных -
награда третьих,
расстаял миф их,
как радость в детях.


Ну а четвёртых
судьба знакома -
в валютах...

Жизнь совсем не кино:
Дублей в ней не снимают.
И прожив, что дано,
Люди в ней умирают.

Один раз будет двадцать,
Один раз — сорок пять.
Лишь во сне возвращаться,
Можем в юнность опять.

Мы спешили взрослеть.
Повзрослев, стареть стали.
Жизнь больнее чам смерть:
Больше в ней есть печали.

Миг рожденья не помним,
Смерти миг не поймём.
Просто станет всё чёрным,
И исчезнем мы в нём.

В свою смерть верить страшно,
Верь-не верь, все умрём.
Но о том грусть напрасна,
Нужно жить...

Когда стволы скрипят и стонут,
И, грозен, реет Аквилон, -
В морях сомнений силы тонут,
Надежда гибнет среди волн.

Я крикну: «Я – не из таковских!»,
Да с каждым годом – ярче знак.
Как жаль, что я – не Паустовский,
Как жаль, что я – не Пастернак!

А знак алеет, разгораясь,
И мне вещает сквозь года:
«Быть может, ты дошел до края,
И дальше – горькая вода?»

Смолой и солнцем пахнут доски,
И сорок жизней жил бы так…
Как жаль, что я – не Паустовский,
Как жаль, что я – не Пастернак...

Параллельно стене колумбария,
По булыжной, Историей сплавленной,
Мостовой, тренировка идёт,
По Кремлёвской, в традиции армии,
Soviet Union, перед парадами,
Невзирая на ночь, строй плывёт…

Моя Память страдает израненная,
По Советской эпохе распаянной,
К Дню Победы готовился Сход,
Выгоняла власть в День Первомая,
Под угрозой лишить премиальных,
И, отгула, - не выход на слёт! -
Шёл Советской Победы народ,
И, кричал ей Ура, в честь и здравие!

А она, избежав наказания...

Ушли командармы, комдивы, комбаты.
По ротным и взводным Прошлася с Косой.
Уходят, уходят, уходят Солдаты
Последний-за жизнь-проигравшие бой.

Уходят… Уходят… И с ними уходят
Разрывы снарядов и раненых стон,
И письма, которые поздно приходят,
И кары неправой штрафной батальон.

И проклятый день – когда холм удержали
«Наркомовских» втрое на долю пришлось…
Кому до Берлина дойти наказали
Не всем до санбата дойти довелось.

Уходят… Уходят… Уносят с собою
Солдатскую правду нелегких...

Прожектора рвут небо вкривь и вкось,
В который раз пытаются угнаться.
Но рвет висок спасительная злость,
Идем к Берлину, некогда бояться.

Ревут моторы, кровь шумит в ушах,
Зенитные расчеты в суматохе.
Нам помогают Будда, Бог, Аллах,
Хотя мы сами, в общем то, неплохи.

Несется сверху черный Мессершмитт
Готовы небеса к отменной драке
Но наш стрелок по прежнему не спит
И ночь проглотит разъяренный факел.

Механики хрипя и матерясь
Дырявую машину залатают.
Средь наших будней...

Беседуют за жизнь еврей с евреем,
Обоим столько лет, что срамота...
На кухне Нора по обыкновенью
Привычным женским делом занята.

Что сообщить имеет её Беня
С того, что неизвестно до сих пор?
Ей бредни стариковские до Фени,
Тем паче, что про женщин разговор.

Один другому шёпотом вопрос свой
Задал еврей о сути бытия:
- "Ответь мне, Беня, запросто и просто,
А сколько было женщин у тебя?"

Другой нахмурил лоб в раздумьях тяжких,
Как будто всех в уме не сосчитать,
Подвёл итог...