Солнечный ветер надул

Савл, помнишь дорогу в Дамаск.
В терзание церкви дышал ты
Грозами и убийством.
Ты, крещенный духом святым,
Одно сердце, одна душа
С великой любовью,
Сосуд избранный, отверзший уста,
Чтоб благовествовать Слово.
Как не ел и не спал три дня,
Ослепленный сиянием неба,
Как преломлением хлеба
Христова
Поднялся над прахом книжным своим,
И именем Павла принял Его кровь
В свою душу,
Как слух и уши
Обрезал в любовь.
Савл, помнишь молитву рассвета
И солнечный ветер
В груди...

Мысль золотой струей ввинчивается
В простраснство.
Солнца огненный диск ярко горит,
Выбрасывая в космос
Жаркие снопья протуберанцев.

Солнечный ветер, их подхватив,
Со скоростью света
Летит сквозь Bселенную,
И я вижу мир, погруженный в любовь,
Радостный
И бесконечноблаженный!

Я предчувствую черный божественный холод,
вакуума эмбриональное море.
Сны, окропленные вспышками света,
память тревожат прошлых рождений.
Здесь, вещество, энергия, поле,
все однозначно, предельно, синхронно,
все переплавлено на элементы
моей души, взглядом безбрежной,
мненьем единой, точкою прочной,
веком укрытой, родственной тени.
И я дышу безвоздушным пространством
звездного дна, ночи бессрочной.
Солнечный ветер звенит в перепонках,
лунная пыль оседает постелью,
я ощущаю твое...

Солнце брызнуло по веткам
и рассыпались по кочкам
золотистые монетки,
словно солнечные точки.

Только к вечеру цветочки
вместе с солнышком померкли
и накинули платочки
из пушистой белой шерсти.

А под утро ветерочек
подхватил их незаметно,
и рассыпались платочки
от лихих порывов ветра.
*** *** ***

Я научу тебя голоду, холоду, ночи без сна.
Я спою тебе песню забытых богом притонов.
В пустыне, где солнечный ветер ревет докрасна,
Ты снова откроешь жизнь холстом незнакомым,
На нем будут лики Рублева и сферы Дали,
На нем будут строки Антония и откровения Данте,
Но я не смогу научить тебя (даже, если захочешь) любви,
Ведь если б я знал, что это (дай мне хоть горсть вариантов),
Ведь если б я знал, зачем это, все потеряло б свой смысл
(так морем бредит душа, не ведая собственной шири...

Отец Мой, существующий везде:
В дыханье ветра и в дожде,
В потоке солнечных лучей,
В мерцаньи звезд, в тиши ночей
И в ярком пламени свечей…
Ты – Был и Есть, и Будешь вечно!
Любовью светлой, бесконечной,
Движеньем мысли безупречной
Ты утверждаешь Суть вещей.
И в блеске глаз Твоих детей
Отражена Вселенной вечность.

По траве нехожено - некошеной
Не сбежать росинкой по цветку,
Не набрать жемчужные горошины,
Не развеять солнцем на ветру.

Не нестись рекою в половодие,
Не звенеть капелью под окном,
И земную скатерть - плодородие
Не накрыть за праздничным столом.

Не изведать далей расстояния,
Не понять попутчика в пути,
Не найти похожего дыхания,
Не обняться в солнечной любви,

Коль не видеть радость в обладании,
Коль бояться боли и труда,
Если жизнь положена на манию,
Полноту ,не выпить...

Черная чаровница с хрустальной душой ручья,
мимолетная бестия летнего ветра
в декорациях сентября,
невеста на алтаре из дождливого света

и сумрачных облачных стай
над кумачово-желтым кортежем
обочин. Ландышем тает
озябшая свежесть

нашей летучей встречи, нашей воздушной прелюдии
в паучьем бархате полупрямых рассвета.
Голос осенней поэзии будет
нашим проводником до момента

обрыва на линии глаз,
сверкнувших солнечным зайчиком грез.
Малиновой дымкой обдаст
шепот невидимый губ, и...

С бесконечностью
Спорил солнечный ветер.
А когда задремал он, Земля появилась.

Развлекаются
И солнечный ветер и буря.
Как матки - черные дыры.